Отец, я пишу тебе это письмо со странным ощущением, что оно последнее. До тебя уже наверняка дошли страшные известия о моей судьбе. Прости небрежность букв – я правша, но сейчас приходится пользоваться только левой рукой. Боюсь, мы больше не увидимся и я считаю своим долгом рассказать тебе – что же случилось на самом деле. Верь только мне.

      Я нахожусь в этой клетке за преступление, которого не совершал. И ни ты никто другой не вправе судить меня. Но зато очень скоро, если мне повезёт, судить истинно виновных буду я сам. Сегодня ночью я отправлюсь в путешествие, которое решит мою судьбу. Однако если мне суждено сгинуть – я не хочу сгинуть без следа.

      Итак, как мы договаривались, я прибыл в Каир из Лондона уладить кое-какие вопросы касательно нашей коммерции. Покончив с ними, я отправился в старый город, чтобы немного развеяться.

      Покинув кальянную, я возвращался домой по безлюдным улочкам, когда услышал топот у себя за спиной. Не успев оглянуться, я был сбит с ног и, упав на землю, приготовился к нападению. Но второго удара не последовало.

      Незамедлительно поднявшись, я разглядел в своём обидчике девушку, которая остановилась на секунду, чтобы помочь мне, хотя в этом уже не было необходимости. Она была одета весьма странно – не свойственно леди – и всем видом напоминала скорее какую-то наездницу или погонщицу лошадей, чем добропорядочную горожанку, что меня немного удивило. Я не растерялся и спросил её имя – Мишель – и хотел узнать что случилось. Но на полуслове она перебила меня, извиняясь, и продолжила марафон.

      Никто не выбежал из-за угла и не закричал: «держи её». В столь поздний час такое развитие было вполне ожидаемым. Возможно, она куда-то спешила, или её ещё не хватились…

      Моя знакомая была уже далеко, когда я решился сам догнать её, чтобы всё выяснить. Я не пожелал обращаться к городовым, потому что, едва взглянув на неё – она, учитывая обстоятельства, показалась мне весьма симпатичной – захотел разобраться во всём сам.

      Азарт и ночная погоня привели меня в незнакомый квартал на окраине, где обитали преимущественно разномастные дервиши. Совсем рядом раздался тихий шелест разбитого стекла, и я понял – в каком направлении продолжать поиски.

      Вслед за девушкой я пробрался в здание, оказавшееся складом – чёрт бы побрал моё любопытство! Пожалуй, уже тогда стоило заподозрить неладное. Я весьма неплохо для иностранца владею египетским диалектом и по маркировке на ящиках сумел определить, что здесь хранятся находки неизвестных мне египетских экспедиционных корпусов.

      Оказавшись в полной темноте среди статуй и саркофагов, я не решился запалить лампу, чтобы не привлекать внимание сторожей – я слышал их крикливые голоса совсем рядом. Я не знаю – чего я боялся больше – того, что меня поймают или так называемого проклятия, что преследует всякого, кто потревожит сон фараонов.

      Минуя ряды деревянных коробов, доверху набитых предметами старины, я заметил силуэт, промелькнувший в лунном свете. Я поторопился следом, старясь не шуметь. На какое-то мгновение я потерял свою цель и остановился, прислушиваясь. Из глубины склада донёсся звук похожий на скрип тяжёлых сухих досок. Преодолевая волнение, я осторожно направился к источнику шума.

      Свет ночного неба проникал сквозь маленькие окна, расположенные высоко под потолком, рисуя передо мной контуры вскрытого ящика. Крышка лежала на полу. Пытаясь прозреть темноту, я хотел понять – следит ли за мной кто-нибудь. Наконец, когда желание заглянуть внутрь взяло верх над здравым смыслом, я подошёл ближе, и моё волнение сменилось необъяснимым страхом.

      Я увидел мумию, у которой вместо головы было нечто неопределённое, но определённо мерзкое и пугающее. Мне захотелось поскорее убраться оттуда, пока меня не заметили. Возможно, это дымы кальянной сыграли злую шутку с моим сознанием, но когда я отвернулся, мне показалось – я услышал шёпот. Шёпот, обращённый ко мне из проклятого ящика!

      Стоило бы позвать охрану и не лезть не в своё дело, но я сам зашёл уже слишком далеко. Пытаясь разобраться в своих ощущениях, я склонился над мёртвым телом не в силах оторвать взгляд от его пустых бездонных налитых мраком глазниц.

      А потом я услышал, как кто-то крадётся в темноте позади меня. Я оглянулся и увидел её – Мишель… девушку с улицы. Меня настиг удар, и я провалился в небытие, где мне явилось видение иссохшего человека, бредущего сквозь песчаную бурю. Я всматривался в лицо незнакомца, но сами его черты были изменчивы, словно дюны, а глаза источали тьму, в которой тлели два алых угля. И он обратился ко мне, не раскрывая рта, голосом, идущим из самой земли: