В бизоновых травах прерий. Ольга Роман
Читать онлайн книгу.
ему даже не удалось удержать и своего обычного внешнего безразличия к нему в своем молчаливом и известном всем противостоянии.
Лэйс дожидался своего друга Текамсеха на поляне возле реки за индейском поселком, куда тот обещал прийти к нему в этот день после полудня, и пускал стрелы из лука в ожидании друга. Кругом лился великолепный солнечный свет, и была великолепная зеленая трава, и для него сейчас не было никого и ничего на свете – кроме этого залитого солнцем мира, кроме звука натягиваемой тетивы и кроме этого чувства торжества и радости о своем достигнутом умении.
Сколкз оказался тоже здесь и молча наблюдал за ним. Наверное, он и сам не мог сказать, что его вывело из себя: то ли то, как непринужденно и словно бы у себя дома держался бледнолицый на их земле, то ли то, как ловко и метко у него получалось обращаться с их индейским оружием, ведь подумать только – это было их, и только их оружие, и оно было сейчас в этих руках…
Он подошел к нему и окинул обычным непримиримым взглядом:
– Бледнолицему лучше не находиться на берегу нашей реки, – заметил он.
– Бледнолицему, но не другу Текамсеха, – спокойно отозвался тот.
Его ответ прозвучал беззаботно и дружески, но все-таки с оттенком невольной ребяческой гордости и чувства своего превосходства. Он был всего лишь Натаниэль Лэйс, и невозможно было никому иметь силу и стойкость характера, и уметь стрелять из лука так, как умел стрелять он, а еще быть единственным бледнолицым другом самого Текамсеха Крепкого Пантеры, – и вместе с тем совсем не знать, что такое гордость. Гордость – она ведь всегда была гордость.
Может быть, будь на месте Натаниэля кто-нибудь другой, с другим характером, с другим внешним обликом поведения, Сколкз не придал бы значения услышанным в ответ словам. Может быть, ничего бы и не последовало дальше. Но для Лэйса, для всегда сдержанного, молчаливого Лэйса, которого он видел всегда лишь искренним и непринужденным, и который и сейчас был таким, для него уже не могло быть никакой пощады. Лэйс никогда не тратил много слов, и это придавало им особенную силу и весомость. Сколкз расслышал гордые оттенки в его тоне, и они резанули ему сердце. В житейском смысле всё было просто, здесь наверное была всего лишь обычная обида: «У него гордость, а у меня что, барахло?» И у него было не барахло. У него тоже была гордость, и это была великая гордость дакотов.
Вот только это была уже не одна гордость. Это была еще и обида за свою землю, и желание мести всем и за все, за всю ту кровь, которая когда-то лилась бледнолицыми в этих прериях и которая только будет здесь литься еще…
Он подошел ближе:
– Ты думаешь, что если Текамсех взял тебя под свое покровительство, то я к тебе никогда уже не смогу даже и подойти? Но это было давно, потому что тогда ты был совсем ребенком, а теперь ты вырос, и ты такой же, как и мы все, и так просто мы с тобой сегодня не разойдемся. Потому что нечего бледнолицему делать близ нашего поселка, но ты этого не понимаешь.
Лэйс посмотрел