Глаза девушки сияли небесным светом, и даже слезы не могли притушить его. Незряче смотрела она в зал – а видела, казалось, то далекое и непонятное уму человеческому, что открывается порой только безумцам. И зрители, завороженные этой тайной, затаив дыхание, переживали за свое собственное бессилие помочь ее горю.

      И среди них был юноша, который любил ее – девушку с небесными глазами, умирающую на сцене. И даже когда зал взорвался аплодисментами, он оставался все таким же безучастным на вид, словно был в этот миг далеко-далеко отсюда, в той ирреальности, в которую звала за собой их всех юная пророчица, но куда дошел и заглянул в бездну он один.

      А юная артистка в это самое время стояла за кулисами и, закрыв глаза, вслушивалась в шум, который глухо, словно отдаленный расстоянием морской прибой, доносился из зрительного зала. Ее собственное сердце частыми сильными ударами разрывало ей грудь, и впору было его удержать, чтобы не случилось непоправимого, но ей сейчас хотелось этой боли, потому что именно она и была единственным и самым осязаемым для нее ощущением счастья. Боль в это мгновение была благом, и девушка даже радовалась ей и ее силе.

      Кто-то подошел, обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, всю в крошечных капельках невысохших слез.

      – Милый мой друг, ты рождена для сцены, – пророкотал за ее спиной могучий, уверенный в себе голос. Это был руководитель их школьного драмкружка. Актер из местного городского театра, он подрабатывал в их школе, пытаясь обеспечить безбедное существование своим чадам, многочисленным и любимым. Высокий, с благородной сединой на висках мужчина легко развернул ее к себе, заглянул в жарко запылавшее лицо. – Тебя ждет великое будущее, поверь мне, старому, когда-то тоже небесталанному, актеру. «И, в гроб сходя, благословил…»!

      Девушка чувствовала, как его сильные руки нежно и властно обнимают ее, и понимала, что ради второго его поцелуя она готова выйти на сцену и сыграть еще раз, на пределе человеческих сил, но уже не будет счастлива, ни сейчас, ни когда-либо в жизни, потому что этот человек все равно никогда не полюбит ее – так, как ей бы хотелось, как ей необходимо, а значит, все будет бессмысленно и напрасно…