Вечером комендант военной базы «Заячий остров» подполковник Шарабарин и его новый заместитель на пару потребляли привезённый Грачкиным коньяк.

      – Только мы тут с тобой настоящие чекисты! – пьяно тряс головой Шарабарин. – И нечего нам добро, – он указал пальцем на бутылку коньяка, – на всякую мутотень переводить.

      Грачкин согласно кивал, хотя в душе был с товарищем подполковником не согласен, он рассчитывал на более представительную компанию, но спорить с начальством всё одно, что ссать против ветра, а Грачкин на своей шкуре испытал, каково это, иначе не угодил бы в эту ссылку…

      – … Вот вы мне скажите, товарищ подполковник, – канючил Грачкин.

      – Не «товарищ подполковник», а Виталий Аристархович, – поправил его Шарабарин, – мы же условились: без чинов.

      – Виноват, товарищ… Виталий Аристархович. Вот вы мне скажите: должен был я выполнить просьбу старшего по званию, или нет?

      – Нет, не должен, – мотнул головой Шарабарин, и, насладившись растерянностью на лице Грачкина, воздел палец к потолку: – Обязан!

      – Вот и я так думаю, – вновь воспрянул духом Грачкин, – а они меня за это вместо обещанного повышения – в звании понизили, и в эту дыру запихали! Ой, простите…

      – Бог простит, – отмахнулся Шарабарин. – Я тебе, брат Грачкин, больше скажу: у этой дыры есть более конкретное имя – жопа! Чё ты на меня вылупился, как баран на новые ворота? Да, меня, в отличие от тебя, сюда на повышение прислали, и даже звание очередное присвоили досрочно, а всё равно как наказали. И всё из-за какой-то сучки… – В этом месте Шарабарин опомнился и строго погрозил Грачкину пальцем. – Я последних слов не говорил, а ты их не слышал, понял?!

      – Так точно, – кивнул Грачкин, – Я – могила!

      – Это если будешь языком трепать, тогда да: ты – могила, – зловеще пообещал Шарабарин, и тут же лицо его расплылось в улыбке: – А пока язык за зубами держишь – живи, брат Грачкин! Скажу больше: держись меня. Станем вместе из этой задницы выбираться.