Занятия в школе начались на прошлой неделе. И вы, наверно, можете себе представить, каково это. Такое чувство, будто год может пройти именно так, как ты того захочешь: учителя тебя еще не знают, одежда у тебя новая, волосы совсем недавно подстрижены и уложены, а еще у Клео груди за лето стали по-настоящему большими. Я все лето об этом догадывалась и не раз упоминала об этом при разговоре с ней, но вы же знаете, как тяжело заметить перемены, когда они происходят прямо у вас под носом. Так что, когда мы вернулись в школу и некоторые из наших друзей ей кое-что сказали, она начала осознавать, что, возможно, я была права и, возможно, ей на самом деле стоит сходить к пожилым, сильно надушенным леди в отделе женского белья в «Филинс»[1], чтобы с нее сняли мерки для нового бюстгальтера. Ведь, как я уже говорила, у меня талант к математике, в том числе к геометрии, и я могу вас заверить, что у нее теперь точно не 32В[2]. А позднее сегодня Конор Спенс, качок-дурачок, хоть и довольно сексуальный в глазах тех, кому нравятся парни подобного типажа, а мы не из таких, остановился и сказал Клео: «Классные титьки, Уорнер», когда мы проходили мимо него по коридору. И это основательно ее унизило, а также, я думаю, слегка напугало.

      И после того, как груди Клео буквально остановили движение потока, мы пошли на урок английского языка – наш единственный общий предмет в этом семестре. Мы начали дружить, еще когда обе носили подгузники. Ее мама, Джулз, и мой папа познакомились на детской площадке, пытаясь засунуть нас в маленькие качели для малышни. Оба они сидели дома с детьми, сходя с ума от скуки. И они стали встречаться пару раз в неделю, усаживая нас на одеяло на полу с какими-нибудь яркими пластиковыми игрушками, которыми мы не смогли бы подавиться, хотя однажды мне это каким-то образом все-таки удалось. Это называлось игровой встречей. И на случай, если у вас появились какие-нибудь ненормальные мысли насчет мамы Клео и моего папы, сообщу – ничего такого не было. Джулз стала близкой подругой и для мамы, хотя мама постоянно работала и не присутствовала на этих нудных послеобеденных посиделках, посвященных заботе о детях. Джулз всегда приходила с Клео к нам на ужин, когда папа Клео задерживался на работе или уезжал из города. Но они ни разу не отдыхали вместе парами, потому что маме и папе никогда не нравился Эдвард. Порой Джулз приходилось признавать, что он не нравится и ей самой, и, когда Клео было пять, они развелись. Он переехал в Скоттсдейл, снова женился, и у него родилось двое малышей. Минуло три Рождества с тех пор, как Клео видела его в последний