После сентябрьской непогоды октябрь выдался сухой теплый. В окна заглядывало солнце и пятнало стену бликами. Они сидели в трехкомнатной квартире Славки Аронова – Фёдор Столбин, его подружка Наташка Ляхова и сам Славка. Его родители уехали на отдых в Крым, так что жилплощадь была в их распоряжении.

      – Столбин, – укоризненно произнес Славка, – моя мудрая бабуля Софа говорила: стену кулаками не прошибешь. Я к тому, что у нас только кулаки против системы.

      Фёдор глянул на него осуждающе.

      – А что, мириться с этим бардаком? Мой дед сорок лет отпахал на трубопрокатном заводе. Пенсия – еле концы с концами сводит. А олигархи жиреют. Путин их не трогает. Зато грабительскую пенсионную реформу поддержал.

      – Нас же только трое, Федя, – сказала Наташка. – Что мы можем втроём? Даже бандиты не действуют в одиночку. У них группировки.

      – У нас, Ната, тоже будет своя организация. Приплюсуй еще семь человек, с ними я уже переговорил. Считай, что нас уже десятеро.

      – Где ты их нашел?

      – В спортзале. Лихие парни.

      – В Атамановке все лихие, – сказал Славка. – Чужие карманы чистить.

      – Других пока нет. Но придут, когда о нас услышат.

      – Придут ли? – усомнилась Наташка.

      – По призыву твоей тёзки Натальи Поклонской тысячи людей по всей стране вышли на марши протеста против пенсионной реформы.

      – То на мирные марши. Всё равно в Госдуме у нее отобрали комитет, которым она руководила.

      – Там у единороссов тоже хватает коррупционеров, Ната. Маршами протеста и митингами ничего не добьешься. Мы будем драться.

      Три года назад они закончили школу. Фёдор успел отслужить срочную в роте разведки полка спецназа. Еще год он служил по контракту. Теперь слесарил в домоуправлении. Не брезговал и подкалымить, когда жильцы приглашали что-то подремонтировать. Но не нахальничал, как другие слесари. Сколько давали, столько и брал. Славке отец помог откосить от армии, он бил баклуши, что-то покупал и продавал по мелочи и считал себя коммерсантом. Наташка работала на почте, писала стихи, публиковала их в городской газете. Мечтала о журналистике и о поступлении в Литературный писательский институт.

      – Чем драться? Ни оружия, ни денег, – проговорила она.

      – Экспроприируем средства у коррупционеров.

      – А ты их знаешь, коррупционеров?

      – Слав, кому твой отец за крышу платит?

      – Майору из райотдела.

      – Вот и коррупционер, Ната.

      – Как я понимаю, майор берет по-божески, – отреагировал Славка. – Пятнадцать процентов от выручки. Браткам бы четверть платили.

      – Ты что, против экспроприации?

      – Не придирайся, Столбин. Я не против. Бабуля Софа говорила: живи сегодня, завтра может быть поздно. Считай меня молодогвардейцем.

      – Молодогвардейцы пусть остаются в Истории. Мы живем в другое время. И враги у нас доморощенные. Предлагаю назвать нашу будущую организацию Зелёные трубачи.

      – А трубачи здесь причём? – спросила Наташка. – И почему зеленые?

      – При том, что труба дает сигнал к бою. А зеленые для конспирации, намёк на экологию.

      – Понятно, – произнесла она не очень уверенно.

      – С этого дня посторонние не должны знать наши фамилии и имена. Только псевдонимы. Так надо. Предлагайте, что кому нравится.

      – Я буду Моня, – откликнулся Славка.

      – Ты, Ната?

      – Не знаю.

      – Ляля – годится?

      – Нет. Имя для гулящей девки.

      – Думай.

      – Может, Альбина?

      – Хорошо. Я буду без имени. Просто Сержант. Завтра суббота. Мы всей командой выезжаем на Волгу с ночевкой и рыбалкой.

      – Как я понимаю, рыбалка для маскировки, – сказал Славка.

      – Правильно понимаешь. Тебе, Ната, задание. Ты у нас почти журналистка, заметки в газете печатаешь. Наблюдай, запоминай, делай выводы…