Эра великих географических открытий. История европейских морских экспедиций к неизведанным континентам в XV—XVII веках. Джон Перри
Читать онлайн книгу.
половины, европейские ученые сделали наброски очертаний физической вселенной, которые, в общих чертах, признаны обычными образованными людьми нашего времени, и сформулировали законы, выведенные из движения и взаимодействия ее частей. Все открытия в любой форме, все оригинальные мысли в любой форме некоторым образом связаны, хотя и отдаленно: вполне естественно видеть связь между этими конкретными формами. Моряку, исследовавшему не нанесенные на карту моря, была нужна помощь знающих людей, особенно сведущих в математике, астрономии и естествознании, а также – хотя это пришло позже – в медицине. Естествоиспытатель, видя успехи географических исследований (самые практические из всех форм исследований и самые разрушительные по чисто априорным соображениям), естественно, получал стимул к дальнейшим исследованиям в избранной им области. К обоим видам открытий побуждали труды философов, стихи поэтов и произведения памфлетистов.
Связь, безусловно, была; но ее природа была и сложной, и неуловимой одновременно. Современный историк, привыкший делать в результате поисков открытие как плод исследований, подвержен искушению и преувеличивать, и предвосхищать его. В настоящее время все с уверенностью ожидают, что каждое десятилетие будет приносить новые важные дополнения к растущей сумме человеческих знаний. В XV и XVI вв. люди – даже образованные – не были в этом так уверены. Интеллектуальный настрой XVI в. был особенно консервативным и полным почтения к авторитетам. Даже имея перед глазами доказательства того, что мореплаватели находят земли, о существовании которых они не знали и не подозревали, ученые мужи медленно проводили аналогии в других предметных областях. Мысль о том, что за горизонтами классических представлений, древней философии и религиозных учений лежит некая Америка – бездна знаний, которую предстоит изучить и понять, в те годы была еще нова и удивительна; ее разделяло сравнительно небольшое число людей. Естествоиспытатели в меньшей степени были озабочены исследованиями, а в большей – попытками дать точное и непротиворечивое объяснение известным явлениям. Важно, что Коперник – наверное, самая незаурядная личность в науке XVI в. – приходил к своим важным умозаключениям благодаря смеси рассуждений и интуиции и почти не делал попыток проверить свои гипотезы путем реальных наблюдений. В Европе первое большое астрономическое исследование, основанное на тщательных и подробных наблюдениях на протяжении большого периода времени, было предпринято в конце XVI в. – начале XVII в. несговорчивым и неуправляемым энтузиастом Тихо Браге и Иоганном Кеплером – гениальным математиком, в руки которого по счастливому стечению обстоятельств попала масса сырого материала от Тихо
Браге. До конца изучаемого нами периода – безусловно, до периода, когда жили и работали Браге и Кеплер, научные исследования в целом имели тенденцию оставаться гипотетическими и умозрительными, быть больше связанными с умозрительными построениями, чем с точными наблюдениями и экспериментами. Более того, ученые все еще должны были быть осторожными, чтобы не подвергнуться обвинениям в ереси – опасность, которой они обычно избегали, придавая форму гипотез выводам, которые они в некоторых случаях на самом деле считали доказанным фактом. У Галилея трудности с церковными властями возникли главным образом из-за его пренебрежения элементарными мерами предосторожности. В таких обстоятельствах науку и технику, интуицию и опыт, эксперимент и повседневные умения можно было лишь очень и очень постепенно соединять воедино, чтобы они озарили друг друга.
В настоящее время бытует распространенная точка зрения, по крайней мере среди образованных людей, что знания не только могут бесконечно расширяться, но и все такие расширения потенциально полезны – все новые знания так или иначе рано или поздно будут использованы на практике. С другой стороны, сравнительно многие полагают, что технический подход не должен тормозить фундаментальные исследования; наоборот, он может оказаться плодотворным при рассмотрении проблем чисто теоретического характера. Он может помочь исследователю в естественных или общественных науках при решении фундаментальной задачи выбора тем исследования и дисциплинирует его склонность к теоретизированию, заставляя его подчинять свои теории определенным критериям четкости и проверяемости. Эти идеи и предположения тоже были чужды интеллектуальной атмосфере рассматриваемой эпохи. Тогда наука была очень далека от того, чтобы ее использовали в целях развития техники, как о том иногда говорят в наши дни или как это должно быть, по мнению некоторых. Возможно, благодаря именно этому она приобрела самобытность и интуитивную силу, но непосредственная польза от нее была ограниченной, и еще меньше от нее ожидали люди-практики. Научные открытия, обладавшие явно практической ценностью, были второстепенными, часто случайными. Система взаимных ограничений и стимулов между чистой наукой и техникой – обычное подчинение теорий критериям четкости и проверяемости – действовала лишь в очень ограниченных областях. Географические исследования со связанными с ними искусством навигации и картографией были не просто главной сферой человеческих устремлений, в которой научные открытия и каждодневные технические приемы оказались в тесной смычке еще до середины XVII в.; за исключением искусства ведения войны и военного инженерного