ДЛЯ МЕНЯ ЭТА история началась за день до убийства. Если быть совсем точным, то в ночь на седьмое октября 1908 года. В этот день, примерно в половину первого на окраине Кронштадта обокрали дом Фроловых. Добычей вора стало столовое серебро общей стоимостью рублей на сто и скатерть со стола. В ней он, по всей видимости, унес краденное.

      Унёс недалеко. Городовой Матвеев, подоспев на крик: «Держи вора!», увидел убегавшего от дому мужчину. Догнать он его, к сожалению, не смог, но рассмотреть сумел. Вор был невысокий и худой – Матвеев употребил слово «плюгавенький» – и никакого свертка в руках не держал. Более того, с этим серебром он вряд ли сумел бы развить такую прыть. Матвеев-то у нас бегун известный, даже призы выигрывал. Удрать от него с грузом – затея безнадежная.

      Собственно, от него и налегке редко кому удавалось сбежать. В этот раз вору, можно сказать, повезло. Он с ходу через забор перемахнул, а Матвеев там замешкался. Ненадолго, но этого времени хватило, чтобы беглец успел скрыться в темноте. Однако, опять же, сигать через забор лучше налегке.

      Вот так по всему и выходило, что вор припрятал добычу где-то неподалеку. Отсюда идея с засадой напрашивалась сама собой. Тем же вечером я изложил ее Вениамину Степановичу, тот минуту подумал и сказал:

      – Действуйте, Ефим.

      Я спросил, будут ли какие-нибудь указания, и услышал в ответ фразу, которую мне потом доводилось слышать излишне, на мой взгляд, часто:

      – Напоминаю вам, Ефим, что я приехал в Кронштадт для того, чтобы инспектировать вашу работу, а не делать ее за вас. Вы ведь, согласно платежной ведомости, агент сыскной полиции, а не мальчик на посылках. Вот будьте любезны соответствовать.

      Я сказал: «Слушаюсь!», и отправился соответствовать.

      По правде говоря, дом Фроловых не выглядел так, будто бы там можно было чем-то серьезно поживиться. Нет, конечно, это была не хибара, а деревянный дом в два этажа, но он точно знавал лучшие времена. К дому примыкал маленький дворик. Там были туалет, колодец и дровяной сарай с покатой крышей. Ее-то я и выбрал в качестве наблюдательного пункта.

      С крыши был отлично виден вход в дом, весь двор и часть улицы поверх забора. Сам забор изрядно покосился и местами держался исключительно с опорой на сорняки, которые вымахали с него ростом. Бороться с ними тут было некому. В домике обитали две сестры-старухи – обеим далеко за девяносто – да племянница их Катерина двадцати лет отроду. Девушка была симпатичная, но такая худенькая, что я совершенно не представлял ее с косой в руках. Она, судя по сорнякам, тоже.

      Зато я очень хорошо представлял себе, что именно легкомыслие девушки навело на дом преступника. Матвеев описывал его как прилично одетого человека: костюм, галстук, который на бегу наружу выбился, начищенные до блеска ботинки. Последнее городовой заметил, когда лихоимец перемахнул через забор перед самым его носом. Такой человек больше походил на гостя, чем на вора.

      Правда, сама Катерина визит ночного гостя с жаром отрицала, однако ее горячность убедила меня только в одном: тот был для нее человеком не случайным и девушка все еще надеялась на возвращение вороватого визитера. Я не стал ее разочаровывать, тем более что и сам на это очень рассчитывал.

      Едва стемнело, я устроился на крыше. С улицы, получив строгий наказ без команды носа не высовывать, меня прикрывали трое городовых, не оставив вору ни единого шанса на повторное бегство.

      Вскоре после полуночи в дверях появилась Фекла Ильинична – младшая из двух сестер. В руках она держала лопату.

      – Ну и ну, – не удержавшись, прошептал я, после чего мысленно поздравил себя с быстрым раскрытием дела.

      Воровато оглянувшись по сторонам, бабка засеменила к забору. Я подобрался. Спустя час выяснилось, что поздравления были преждевременны. Бабка прошерстила все сорняки вдоль забора от угла дома почти до самого сарая, но без всякого видимого результата. Наконец, терпение у нее лопнуло – от моего к тому времени тоже мало что осталось – и, бросив в сердцах лопату на землю, старуха ушла обратно в дом.

      Я разочарованно вздохнул и уставился в ночное небо. По небу плыли тучи, похожие на тени огромных аэростатов. Сами