Хелен Браун родилась в Новой Зеландии. Писатель и журналист, лауреат многих премий, автор более десятка книг, в том числе «Клео. Как одна кошка спасла целую семью» – автобиографической истории о кошке и внезапной смерти девятилетнего сына Хелен, Сэма. Во всем мире продано уже 2 миллиона экземпляров этой книги. Более 22 миллионов человек прочли ее блог в Huffington Post[1]. Живет в городе Мельбурн.

      Для Филиппа и моей сестры, Мэри Драйден

      Не бойся полюбить меня.

      Глава 1

      Клетчатая пижама

      Насколько мне известно, не существует законов, запрещающих байковые пижамы. Однако именно эта пижама была в темно-зеленую клетку и точно такая же, как та, что носил папа в последние годы жизни.

      Меня раздражало не только это. Пижама совсем не годилась для этого времени года. Стояло особенно знойное лето, и мы изнемогали от жары. Одежда из зимней ткани – это последнее, в чем он сейчас нуждался.

      – Как тебе? – спросил Филипп, с важным видом входя в спальню, как модель, демонстрирующая новинки сезона.

      Я повернула голову на подушке так, чтобы закончить кроссворд без помощи шейного корсета.

      Как я могла сказать своему любимому мужу, что, сам того не осознавая, он превращается в моего отца?

      Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что произошло. Филипп бродил по универмагу во время обеденного перерыва, когда какая-то продавщица распознала в нем легкую добычу.

      Блондинка двадцати пяти лет, с зубами, которые наверняка разорили ее родителей, предложила ему пощупать ткань. Беспомощный, как терьер перед тарелкой вырезки, он засеменил к ее прилавку мимо стеллажей с бельем. С лучезарной улыбкой, она, должно быть, провела по залежавшейся с прошлой зимы байке своими наманикюренными коготками. Он, вероятно, был загипнотизирован движением, которым она указала на белую окантовку воротника, и охотно поверил ее комплиментам в адрес его ретростиля. Честно говоря, простодушным мужчинам нельзя разрешать ходить по магазинам в одиночку.

      Мой муж, с которым мы вместе уже двадцать два года, – человек необычайно добрый и тактичный. Ни единого раза он не возмущался по поводу огромных футболок, в которых я ложилась спать (стопроцентный хлопок, единственный по-настоящему дышащий материал), или бабских панталон (гигантские трусы, заканчивающиеся на поясе, моя самая тщательно хранимая в мире тайна).

      Разумная женщина перекатилась бы на свою сторону кровати и закончила кроссворд («10 по вертикали: кулинарный жир (4 буквы)»). Но здравый смысл никогда не был моей сильной стороной. Мне пришлось открыть рот и заявить, что новая пижама не очень меня возбуждает. Я ни в коем случае не смеялась над ним. Я просто говорила так, как говорят люди, когда им уже за пятьдесят. В тот самый момент, когда эти слова сорвались с моих губ, я уже пожалела о них. Он имел полное право в ответ напомнить мне о 10 килограммах, которые я набрала за время работы над последней книгой, или отметить, что в моем представлении идеальный способ хранения вещей – это разбросать их по полу.

      Но он просто улыбнулся своей сдержанной улыбкой, которая всегда обескураживала меня. «Будь осторожна в своих желаниях, – сказал он, поднимая свой край одеяла и укладываясь рядом со мной. – Возбуждение имеет свою цену».

      Эти слова обрушились на меня с силой чугунной сковородки. Я была благодарна за наш брак, за чудеса современной медицины, за наших взрослых детей и двух прекрасных внучек, но в последние месяцы я впала в странное состояние беспокойства. Наша совместная жизнь начала казаться немного, ну, вялой. Возбуждение, может, и имеет свою цену, но я была почти готова заплатить ее.

      Моя жизнь не всегда казалась такой унылой. Ничто не может сравниться с блаженством, которое я испытала, впервые вглядываясь в лица своих четырех детей. Бесчисленное количество раз меня неожиданно охватывал прилив восторга от ощущения влажного кошачьего носика или прохладного щекотания травы под ногами. Но та жизнь, которую я когда-то вела в свою бытность журналистом, общаясь на короткой ноге с людьми вроде Мика Джаггера и Пола Маккартни, казалось, закончилась миллион лет назад. В те дни мне случалось поднять трубку и услышать, как очередной представитель по связам с общественностью умоляет меня взять персональное интервью у Паваротти или съездить на Аляску или Таити за несколькими строками путевых заметок.

      В те дни я прибегала к поистине отчаянным мерам в поисках хоть какого-то развлечения, но они не помогали – ни мне, ни кому-то еще. Полоса пурпурного цвета, которую я убедила сделать на своей