За стенами летят, ревут моторы,

      Ложится снег и фонари горят,

      И хочется домой. Но, верно, скоро

      Погаснет свет и люди замолчат.

      В полупустом театре, чуть белея,

      У дымно-белых, как луна, ворот

      Стоит прозрачной тенью Саломея

      И с отвращеньем голову берет.

      И ей, в снегу холодном и в разлуке

      С халдейским небом, с голубой звездой,

      Что радости ей наши или муки,

      Иль сноба лондонского сон тупой?

      Еще, еще немного краски синей

      Над ветками, где стонет соловей

      Фарфоровый, и в облаках пришей

      Луну печальную на парусине.

      Повеял ветер, и деревья гнутся,

      И никнут лилии, снегов белей…

      Ты кончил ли? Так позови людей,

      Пусть очаруются, пусть улыбнутся!

      – Вы знаете, – это измена!

      Они обманули народ.

      Сказал бы, да слушают стены,

      Того и гляди донесет.

      Ах, нет! Эти шумные флаги,

      Вы слышите, этот набат

      Широкий… Гвардейцев к присяге

      Уже повели, говорят.

      Ведь это не тучи, а клочья

      Над освобожденной Невой…

      Царь Павел преставился ночью,

      Мне все рассказал часовой.

      Был весел, изволил откушать,

      С царицей шутил, – через час

      Его незлобивую душу

      Архангелы взяли от нас.

      Вы знаете, эти улики

      Пугают, – до самого дня

      Рыдания слышались, крики

      В окне голоса, беготня…

      Россия! Что будет с Россией!

      Как страшно нам жить, как темно!

      – Молчите. Мгновенья такие

      И вспомнить другим не дано.

      Жизнь! Что мне надо от тебя, – не знаю.

      Остыла грусть, младенчества удел.

      Но так скучать, как я теперь скучаю,

      Бог милосердный людям не велел.

      И если где-нибудь живет и дышит,

      Тот, кто навек назначен мне судьбой,

      Что ж не приходит он ко мне, не слышит

      Еще не ослабевший голос мой?

      Лишь два огромных, черных, тусклых глаза

      И два огромных, траурных крыла

      Тень бросили от синих гор Кавказа

      На жизнь мою и на мои дела.

      Едва расслышу я два-три последних слова,

       Едва