Виктор Шустиков – душа и совесть «Торпедо», надежный, как рабочий с ЗИЛ

      Вместо предисловия

      Команду, ее стиль и игру создают футболисты. И чем разнообразнее характер выходящих на поле, тем ярче и неповторимее образ команды, тем привлекательнее она, тем больше болельщиков притягивает к себе, не отпуская их чувства и переживания. Люди видят и оценивают не только игру своих любимцев, но и их личностные качества.

      Бывают такие игроки, которые внешне вроде бы абсолютно незаметны на поле. Играют не броско, просто, не выделяясь на общем фоне. Но без них очень трудно, если вообще возможно, представить ту команду, за которую они выступают. Это напоминает знакомую обстановку дома, где все нужное под рукой, и ты подчас даже не задумываешься, где что лежит, а подходишь и берешь. Таким «удобным» футболистом для московского «Торпедо» можно назвать Виктора Шустикова.

      Он не был столь мощным по мысли, как Эдуард Стрельцов, непредсказуемым виртуозом, как Валентин Иванов, ярким и красивым в своей черновой работе на поле, как Валерий Воронин. У него было всего этого понемножку. Главный же дар заключался в другом – он был душой и совестью «Торпедо», тем, кто на поле и вне его исправлял ошибки партнеров, сглаживал конфликтные ситуации, вносил равновесие во все, что касалось жизнедеятельности команды. Его авторитет в торпедовской истории до сих пор незыблем. Он был и остается, я бы сказал, честью «Торпедо», тем, на что равняешься, с чем сверяешь свои мысли и чувства, свою линию поведения, свои поступки, наконец. И, наверное, не случайно великий игрок отечественного футбола, его одноклубник, Эдуард Стрельцов едва ли не в каждом своем письме матери из колонии просил обязательно передать привет «Витьку Шустикову». Лишь ему одному персонально! Он был тем звеном, от которого и начиналась вся цепочка…

      В его внешности, манере держаться было что-то от потомственного рабочего ЗИЛа, честь и славу которого защищала команда. Да он и сам больше, чем кто-либо из его звездных партнеров напоминал работягу, мастера цеха, квалифицированного рабочего, который, как правило, бывает наиболее уважаем в рабочей среде.

      Во всем его облике было что-то монументальное, надежное. Мощная, как у борца фигура. Крупные руки, широкая, трудовая ладонь. Немногословность, даже скупость на слова при общении, но при этом океан доброжелательности и какой-то детской открытости, когда у собеседника даже не возникает мысли как-то и чем-то обидеть его или быть обиженным им. В нем было то единственное и неповторимое очарование, которое свойственно только очень чутким и порядочным людям.

      О себе самом он никогда не любил говорить, да и не умел, а когда просили, отшучивался, непременно вставляя, словно оправдание: «неудобно ведь». Многих это ставило в тупик, может быть даже раздражало. Однако хотелось бы заметить: ничто лучше не характеризует человека, чем то, как и что он рассказывает о других. Так же, впрочем, как и ведет