ISBN 978-5-0050-8946-5 (т. 2)

      ISBN 978-5-0050-8804-8

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      1

      Во вторник 27 октября 1981 года, первой парой у группы первокурсников под номером один-один была педагогика. Вёл её лыжник Джанкоев. Преподавание Тофик Мамедович совмещал второй год с написанием кандидатской диссертации по педагогике. Скромный и застенчивый, он казался студентом, который по какой-то причине припозднился с получением образования. Увидев за первой партой десятиборца Шумкина, запомнившегося в колхозе добрым, неловким и вечно голодным, мужчина улыбнулся:

      – Привет, Шумкин. Ты, смотрю, выглядишь бодро.

      Щекастый юноша пожал плечами:

      – Так я же не больной, чтобы плохо выглядеть, товарищ преподаватель.

      – Да, кстати, а как там поживают ваши больные? – вспомнил Джанкоев. Шумкин замотал руками:

      – Не-не, это не ко мне.

      – Шумкин, ты не Пушкин, чтобы говорить стихами, – усмехнулась Зубилина. Не обращая внимания на недовольное ворчание в ответ, гимнастка представилась преподавателю и сообщила, что её назначили старостой «единички».

      – Лена, я тебя прекрасно помню. – Тофик Мамедович попытался поменять деловой тон. Но Зубилина продолжила сухо и чётко, как на плацу во время переклички.

      – Это облегчает задачу. Мне поручено следить за посещаемостью, поэтому по отсутствующим вам отвечу именно я. Больные Кашина и Николина лечатся. Обе идут на поправку. Когда приступят к учёбе – не известно.

      Выслушав «дежурную сводку», преподаватель сел за стол пред доской. Новые пластиковые столы и стулья удачно сочетались по тону с бордовыми шторами на окнах и создавали в классе уют.

      – Педагогика, товарищи студенты, – это для вас одна из самых полезных наук в стенах нашего вуза, – начал он ровным голосом и неторопливо, доставая из портфеля свои записи.

      – Ага, то же самое нам вчера уже говорили профессор Удалов и товарищ Мешкова по гигиене, – весело заметил Соснихин. Хоккеист усидчивостью не отличался. Смекалку он проявлял лишь в житейских ситуациях. Зубрить был неспособен, считая, что если в голове что-то задержится, значит ходит он сюда не зря. Но чтобы перенапрягаться? Увольте.

      Тофик Мамедович смущённо поправил воротник рубашки. В спортивных штанах ему было точно уютнее. А в костюме и сидеть неудобно, и ноги в синтетических носках потеют, а хлопчатобумажные под туфли не наденешь. Про удушье от галстука вообще говорить не стоит – вся классика советских фильмов на этом построена. Пиджак вроде бы не мал, а стягивает плечи. Благо, температура в классной комнате позволяет снять его. Аккуратно вешая пиджак на спинку стула, лыжник был сейчас вовсе не тем взволнованным и пасующим перед девушками Тофиком Мамедовичем, какого ребята знали по вступительным экзаменам и колхозу

      – Никто из вас не знает, кем он станет в жизни. Поэтому оцените всё же педагогику как одну из основных наук нашего вуза, – посоветовал он без лишнего морализаторства.

      – Логично, – согласился Юлик Штейнберг, подмигнув соседке Ире Станевич. Конькобежцу тоже стало жарко, он снял шерстяной жакет.

      Джанкоев улыбнулся такому мальчишеству и продолжил:

      – Прежде всего вам нужно уяснить – что же такое педагогика. Можно для этого запомнить формулировку из учебника, – он указал на книгу, которая так и называлась «Педагогика» и была написана для вузов командой преподавателей и учёных во главе с профессором Н. И. Болдыревым. Рассмотрев обложку, словно видел её впервые, Джанкоев отложил книгу на край стола и улыбнулся: – Но я советую вам не зубрить фразы наизусть, а стараться понимать их и пересказывать своими словами.

      Бегунья на короткие дистанции Света Цыганок повернулась к Зубилиной:

      – Лена, Тофик Мамедович говорит как ты.

      Выслушав про вчерашнее собрание студентов, на котором решили как готовиться к экзаменам, Джанкоев похвалил старосту и предложил тут же попробовать применить метод обучения на практике. Он стал зачитывать из книги:

      – Педагогика переводится с греческого как «искусство воспитания». Тут, думаю, нет ничего сложного. Правда, Серик? – Джанкоев подождал, пока Шандобаев без труда повторит только что зачитанное, и продолжил. – Кстати сообщу, что в Древней Греции педагогом считали раба, что был приставлен следить за ребёнком, отвечать за посещение им школы и выполнением домашних заданий. Обычно таким рабом был слабый человек, неспособный на физический труд.

      Юлик, развернувшись, посмотрел на задние парты и, обращаясь к бегуну на средние дистанции Кирилову, вполне серьёзно спросил:

      – Толян, а я всё никак не мог понять в колхозе, почему ты напоминаешь мне учителя?

      Толик свалился лицом с ладони, подпиравшей