Когда мы были сиротами. Кадзуо Исигуро
Читать онлайн книгу.
лондонским паркам, тишиной читального зала библиотеки Британского музея, часами бродил по улицам Кенсингтона, строя планы на будущее, останавливался ненадолго, чтобы полюбоваться фасадами домов, увитых, даже в самом центре города, плющом и другими ползучими растениями.
Именно во время одной из таких бесцельных прогулок я совершенно случайно встретил старого школьного приятеля Джеймса Осборна и, выяснив, что мы соседи, пригласил его зайти ко мне, когда он в следующий раз окажется рядом с моим домом. Хотя к тому времени я еще ни разу не принимал гостей в новой квартире, приглашение высказал без всяких сомнений, поскольку к выбору жилья отнесся с полной ответственностью. Арендная плата была невысока, но квартира оказалась обставлена хозяйкой со вкусом и пробуждала воспоминания о размеренной викторианской эпохе. В гостиной, первую половину дня залитой солнцем, стояли старинная софа, два уютных кресла, антикварный буфет и дубовый книжный шкаф, набитый ветхими энциклопедиями, причем каждая, вне всяких сомнений, заслужила бы одобрительное внимание любого образованного человека. Более того, вселившись в квартиру, я почти сразу же отправился в Найтсбридж и приобрел там чайный сервиз эпохи королевы Анны, несколько пачек превосходного чая и большую жестяную коробку печенья. Вот почему, когда через несколько дней Осборн действительно зашел ко мне утром, я смог угостить его и держаться при этом так, что Джеймс ни в коем случае не мог догадаться, что он мой первый гость в этом доме.
С четверть часа Осборн, не присев ни на миг, бродил по гостиной, расточая комплименты по поводу обстановки, пристально все рассматривая, то и дело выглядывая из окон и живо комментируя происходящее внизу. Потом он плюхнулся на софу, и мы смогли наконец поведать друг другу новости из собственной жизни и жизни наших школьных товарищей. Помнится, какое-то время мы посвятили обсуждению деятельности рабочих профсоюзов, после чего перешли к долгой и приятной беседе о немецкой философии, позволившей обоим продемонстрировать мастерство ведения интеллектуальной дискуссии, коим каждый из нас овладел за время учебы в университете. Затем Осборн снова вскочил и стал мерить шагами гостиную, излагая перспективы своего будущего:
– Знаешь, я подумываю заняться издательской деятельностью: газеты, журналы и прочее. А более всего я хотел бы вести постоянную колонку – о политике и социальных проблемах. Но это в том случае, если не решу сам заняться политикой. Слушай, Бэнкс, а ты что, в самом деле не знаешь, чем бы хотел заняться? Ты только взгляни: здесь все к нашим услугам. – Он сделал жест в сторону окна. – Наверняка какие-то планы у тебя есть.
– Не буду отрицать, – ответил я с улыбкой. – Две-три мыслишки бродят у меня в голове. Когда-нибудь я тебе о них поведаю.
– Зачем откладывать? Ну давай, давай признавайся! Я все равно от тебя не отстану!
Но я не стал с ним откровенничать, и мы снова заговорили то ли о философии, то ли о поэзии, то ли еще о чем-то подобном. Около полудня Осборн вдруг вспомнил, что договорился пообедать с кем-то на Пиккадилли, и начал собираться. Уже на пороге, обернувшись, он сказал:
– Послушай, старина. Сегодня намечается веселая вечеринка в честь Леонарда Эвершотта – ну, того самого воротилы, знаешь? Устраивает ее мой дядя. Понимаю, что делаю приглашение слишком поздно, но, может, захочешь зайти? Я вполне серьезно. Знаешь, давно собирался заглянуть к тебе, да все как-то не оказывался рядом. Вечеринка состоится в «Чарингуорте».
Поскольку я ничего не ответил, он добавил:
– Я подумал о тебе, потому что помню, как ты, бывало, безжалостно пытал меня по поводу моих «связей». Ой, только не надо! Не притворяйся, будто забыл! Я отлично помню, как ты мучил меня расспросами, что значит иметь «хорошие связи». Так вот: полагаю, теперь старине Бэнксу как раз представляется случай воочию увидеть, что такое «хорошие связи». – Он тряхнул головой и пожал плечами. – Господи, в школе ты был такой чудной!
Думаю, именно в тот момент я решил принять приглашение Осборна на вечеринку, оказавшуюся, как выяснилось впоследствии, гораздо более интересной, чем я мог предположить, и проводил его к выходу, ничем не выдав обиды, которую почувствовал при его последних словах.
Вернувшись в гостиную и снова усевшись на софу, я испытал еще большее раздражение, поняв, что именно имел в виду Джеймс. Дело в том, что в школьные годы об Осборне ходили слухи как о человеке «со связями». Когда бы речь ни заходила о нем, эту тему затрагивали неизбежно, и наверняка я сам не раз повторял это выражение. Меня действительно интриговало то, что он был неким загадочным образом связан с какими-то высшими сферами, хотя ни внешним видом, ни поведением ничуть не отличался от остальных. Тем не менее мне трудно было представить, чтобы я, как он выразился, «безжалостно пытал» его по этому поводу. Да, я немало размышлял над этим предметом в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет, но в школе мы с Осборном никогда не были особенно близки, и, насколько мне помнилось, я лишь раз заговорил с ним на подобную тему.
Это случилось туманным осенним утром. Мы сидели вдвоем на низкой каменной стене, окружавшей сельскую гостиницу. Кажется, мы учились тогда в пятом классе и ожидали, когда из тумана на противоположной стороне