Завещаю свою смерть. Николай Леонов
Читать онлайн книгу.
но было позабыть о работе хотя бы на эти два дня.
В субботу Гуров позволил себе поспать дольше обычного: он открыл глаза только в половине одиннадцатого, что случалось редко. Мария сладко посапывала, положив красивую голову ему на плечо. Гуров осторожно высвободил руку, подложив вместо нее подушку. Мария слегка улыбнулась, что-то пробормотала сквозь сон и перевернулась на другой бок. Тихонько, чтобы не разбудить ее, Лев поднялся и прошел на кухню. Там он открыл холодильник, достал колбасу и сыр и нажал кнопку электрического чайника.
За годы – уже довольно давние – холостяцкой жизни он привык справляться со всем сам. Да и вообще всегда был самостоятельным человеком, так что приготовить завтрак без помощи жены не составляло для него труда.
Гуров жалел Марию, которая служила актрисой в театре, и посему ее рабочий день часто был ненормированным и при этом очень насыщенным. Случалось, что Мария возвращалась домой после спектакля далеко за полночь, еле живая от усталости. У нее порой не было сил даже на то, чтобы переодеться в домашнюю одежду. И тогда Гуров, который и сам часто работал сверхурочно, помогал ей снять пальто, подавал пижаму и тапочки, потом заботливо нарезал бутерброды и наливал чай или кофе. Через несколько минут Мария оживала, взгляд ее уже не был таким опустошенным, в нем появлялись искорки, и вскоре она уже радостно что-то говорила мужу, уплетая бутерброды, рассказывала, как прошла репетиция и сам спектакль, сколько было народу и какие планы у главного режиссера театра на следующий сезон…
Гуров делал вид, что слушает очень внимательно, хотя мало разбирался в театральных постановках, даром что его брак с женой-актрисой длился уже несколько лет. Потом они еще пили чай, а после шли в постель, где утомленная Мария засыпала практически мгновенно. Зачастую она проводила в театре и субботы, и воскресенья, и Гуров коротал свои выходные в одиночестве.
Со стороны могло показаться, что такой союз долго не протянет. Некоторые недоброжелатели, в душе завидовавшие Марии и Льву, поговаривали, что муж и жена при таком раскладе неизбежно отдалятся друг от друга и, вполне вероятно, между ними встанет кто-нибудь третий. А то и двое. Но не сбывались пророчества злопыхателей, Гуров с Марией умудрялись сохранять привязанность и интерес друг к другу, основанные на взаимной любви.
«А мы потому и вместе, что не успеваем надоесть друг другу, вот нам и не скучно. А вы пялитесь друг на друга постоянно, глаза уже замылились, вот вам и поговорить не о чем, кроме того, с чем сегодня есть картошку – с мясом или салом», – отшучивался он, если кто-нибудь, не страдающий особым тактом, задавал ему вопрос о его семейной жизни или откровенно намекал на вольготные нравы в актерской среде. Гуров терпеть не мог, когда лезли в его личные дела. Мария, отличавшаяся еще большей едкостью языка, могла ответить и похлеще и просто откровенно послать нахала подальше.
Гуров никогда не позволял себе задаваться вопросом, есть ли у Марии кто-нибудь. Впрочем, он был уверен, что нет. Такие вещи всегда ощущаются, и он, опер-важняк с огромным стажем, прирожденный сыщик, конечно, моментально почувствовал бы, что жена уже не совсем его… Он знал ее хорошо и знал также, что на пошлый флирт она не пойдет. И еще он был убежден, что, если Мария полюбит другого, он узнает об этом первым. Она сама поставит его в известность.
Иногда он пытался анализировать их отношения, думал, в чем причина столь крепкого союза при довольно большой разнице в возрасте и сильной занятости обоих. И каждый раз приходил к выводу, что дело в том, что их отношения были замешены не столько на эмоциях, сколько на уважении друг к другу.
Когда Гуров и Мария познакомились, оба были уже достаточно взрослыми людьми. Что касается самого Льва, так он вообще мог считаться весьма зрелым человеком. И хотя и влюбился в Марию словно мальчишка, головы не терял. Разумеется, были и чувства, и очень яркие. Но оба вступали в брак, полностью отдавая себе отчет в том, что делают это на всю жизнь. Конечно, жизнь такая штука, что многие ее события очень сложно предугадать, но Гуров с каждым годом убеждался, что им с Марией был сделан правильный выбор.
…Чайник забулькал, забушевал недовольно, и кнопка отщелкнулась. Полковник усмехнулся своим мыслям. «Наверное, правду говорят, что к старости у людей начинают изменяться жизненные приоритеты и они куда больше, чем в молодости, ценят такие понятия, как дом и семья, больше дорожат ими», – подумал он и тут же вздрогнул. К старости? Он сказал – к старости?!
Лев аж крутанулся на месте. Как он мог так подумать? О какой старости может идти речь, если он, полковник Гуров, выглядит лет на пятнадцать моложе своих паспортных данных? Он по-прежнему подтягивается по тридцать раз и отжимается по сто, зрение его осталось таким же зорким, как в юности, и на зачете по огневой подготовке он подряд делает из пистолета пять точных выстрелов, четыре из которых летят точнехонько в яблочко и лишь одна – и то не всегда – в девятку.
Гуров невольно поднял руки и поиграл бицепсами. Иные молодые позавидуют! Особенно те, что за свои двадцать лет не то что серьезным спортом – обычной гимнастикой не занимались и предпочитали проводить все свободное время за банкой пива или чего покрепче.
Лев мрачно