Задумка Веретенщика. Ирина Волкова-Китаина
Читать онлайн книгу.
жесть ресторанным залам. Однако сейчас он не замечал ни обновлённой и, словно, только что вымытой Малой Конюшенной, где кафе находилось, ни рядом с ним Невского, бывать на котором любил, а воздуха ему не хватало. В этот момент Николай Николаевич понял, что обсчитался при разделе прибыли со своим компаньоном.
С Семёном Петровичем Пустовойтенко он занимался бизнесом меньше года, но уже жил при деньгах, обрёл при своём высоком росте приятную вальяжность и не раз благодарил судьбу за тот день – последнее в тысячелетии двадцатое сентября, когда она втолкнула его в тесную кабину лифта, куда вошел и Семен Петрович.
Этот бывший подчиненный его отца, о каких раньше говорили – «простой работяга», ремонтировавший на фабрике веретенные машины и, бывало, чинивший на глазах Николая Николаевича, ещё мальчика, его маме то «Зингер», то похожую на игрушечную мельницу кофемолку, стал последнее время напоминать ему Сократа. Правда, в то двадцатое сентября, когда Семён Петрович был в красной молодёжной ветровке и кепочке, скрывшей сократовскую лысину, Николай Николаевич принял его со спины за парня, и лишь когда он обернулся, узнал его и сразу ощутил важность того момента.
– Семён Петрович! – радостно воскликнул он. – Не узнал вас! Богатым будете!
Пустовойтенко засмеялся.
– Твои бы слова, Коля, да боженьке в ушки. Знаешь, чем я теперь занимаюсь?! Ну, не оглядывай ты на мне эти обноски! Жена подвернет рукава. Штанины укоротит. Будет тип-топ! Компаньон от своего внука дал. Я взял!
Николай Николаевич нажал кнопку этажа Семёна Петровича и, пока ехал до его третьего, потом вместе с ним до своего последнего и снова к нему на третий, узнал, что Семен Петрович с его фэзэушным образованием издает энциклопедию!
– Имею валютный банковский счет, – похвастался Семён Петрович, – всё как следует! И компаньон есть! Журналист Циркулев! Ты должен был читать его. Отец фабричную газету домой приносил!
Фамилию Циркулев, принимая её за псевдоним, Николай Николаевич встречал в фабричной газете и, сейчас вспомнив, что недавно видел Семёна Петровича с худым длинноногим стариком, действительно, похожим на циркуль, понял: «Значит, он шёл с этим журналистом!»
– Посмотри, что еще у меня! – Пустовойтенко чикнул вдоль груди молнией ветровки и достал из-за пазухи обложку книги.
Николай Николаевич прочел на тёмно-зелёном кожзаменителе заблестевшие золотом буквы:
Пустовойтенко раскрыл обложку:
– Тут, Коля, будут «великие из великих», начиная от самого Ноя!
Внутри оказалась фотография, увенчанного лавровым венком, мужчины с лицом римского патриция, но в современном малиновом пиджаке и при галстуке.
– Кто это?! – полюбопытствовал Николай Николаевич.
– Первый лавроносец! – пояснил Пустовойтенко. – Перевел на нашу энциклопедию две тысячи долларов! Про него тоже будем печатать!
Николай Николаевич взмолился:
– Семён Петрович, а нет ли и мне у вас работы?
С тех пор он занимался «лавроносцами»: ездил по городам, демонстрировал обложку энциклопедии, где любой всего за две тысячи долларов мог оказаться на одних страницах с Хаммурапи, Львом Толстым, Эйнштейном, Гагариным. Как представитель энциклопедии, получал автобиографии от лавроносцев, собственноручно надевал им на головы венок из нейлонового плюща и лавра, когда они фотографировались на память, принимал у них квитанции об оплате, но никогда не интересовался, сколько собирается на энциклопедию денег. И вот теперь у него пробудился к этим деньгам интерес.
Часа два назад он зашел уже с дорожной сумкой попрощаться перед очередной командировкой с Семёном Петровичем и его супругой.
– Давай, Коля, сюда! Я у компьютера! Предисловие заканчиваю, – закричал тот из комнаты. – Новость у нас! Энциклопедия собрана! Печататься будем. Циркулев только что тут был. Последнюю твою партию лавроносцев, сказал, обработает – и в типографию. Ждут нас там! Как школьников, первого сентября! Договорился наш грамотей! У него связи! Так что, баста! Отмотался ты по городам и весям!
Проходя на середину так называемой большой комнаты, Николай Николаевич признался:
– Да я бы ещё поездил…
– Поезжай в Америку! Детей своих навестишь. Себя им покажешь! – не оглядываясь на него, посоветовал Пустовойтенко. – И пусть твоя бывшая свою репу почешет: надо ли было драть когти из такого-то города, да от мужика с такими деньгами?! Коля, ведь какие перспективы у нас! Отпечатаемся! Разошлём тираж лавроносцам. Все «бабки», что останутся, – наши! Знаешь, их сколько?!
Николай Николаевич повеселел, хотел спросить, какая сумма ему причитается. Но тут, услышав разговор о деньгах, в комнату вошла глуховатая Нина Николаевна.
То, что эта, почти на голову выше Семёна Петровича, женщина – его жена, Николай Николаевич узнал, когда лет пять назад продал лучшую в кооперативе родительскую квартиру и переселился в подъезд Семёна Петровича. Но когда позволил его жене обращаться с собой, как с провинившимся