Люблю тебя, мой Тель-Авив!

      Гулять по улочкам пустым,

      Когда в душе любви прилив,

      И перезревших чувств отлив,

      И шторм в подкожной бухте…

      Люблю ночной твой мягкий бриз,

      Прохладу в дом несущий,

      Плеск тихий волн и кипарис,

      Уснувший в лоне лунных риз,

      Закутанный, как в юхте.

      Люблю прибой, толкущий брег,

      В лицо – плевки солёных волн —

      Скитальцев моря, как абрек,

      Неустрашимых, их набег

      На пирс, разлёт на кнехте…

      Валентина Бендерская

      Мой Тель-Авив, уже родной!

      Трепещет сердце в платье,

      Когда лечу к cебе – домой,

      В шум окунаюсь с головой —

      Он день и ночь на вахте!

      К морю шагаю по линии Буграшов.

      Пятидесятый размер —

      Шорты на мне, наизнанку шов

      Майки в полоску… Сер,

      Вида невнятного и неопрятного —

      Брусчатый гобелен…

      Да неприглядна для глаза залётного

      Старость потёртых стен.

      А я шагаю свободно, и дорог мне

      В меру горбатый наст,

      Ставни из прошлого, прошлая жизнь в окне —

      Невозвратимый пласт…

      Тянутся к небу, собою любуются,

      Чтя городской кряж,

      Новые башни, держа фасон улицы,

      Носом уткнувшейся в пляж.

      Видные домики – чистые, гладкие,

      Только совсем другой

      Стиль оголяется: нищий загадками

      И, к сожаленью, немой…

      В земле природы обветшалой,

      Покрытой пылию веков,

      В расщелине годины шалой

      С прозреньем веры запоздалой

      Утихли натиски врагов.

      Солёно-горькая водица,

      Разлом заполнив до краёв,

      Туркизом призрачным искрится,

      Манит, но ею не напиться,

      Не напоить земли покров.

      В сей чаше ветры одичали,

      Здесь ненасытная беда

      Со злом трагедию зачали,

      Здесь слёзы высохшей печали

      Окаменели навсегда.

      Этот плеск политонный,

      Этот гул моногамный[3]

      Архаичного лада

      Несмолкающих волн

      Исполняет бессменный

      В темноте инфернальной,

      Как и в звёздном каскаде,

      Дирижёр Орион.

      Я к Нерею пришла

      За его вдохновеньем.

      На до блеска натёртый

      Песчаный паркет

      Солнце ночи – Луна —

      Разливалась свеченьем,

      Наблюдая за мной

      В одноглазый лорнет.

      Я – единая, кто

      В вечер праздника Песах

      Не читала молитв.

      На концерте стихий

      В полулетнем пальто,

      Как участница в пьесах

      Первожёнки Лилит,

      Примеряла палий.

      Но блеснул Орион

      Обаяньем