О! Как стало мне вдруг хорошо,

      Безмятежно, спокойно, свободно,

      Когда разум тропинку нашёл

      К той душе, что металась бесплодно,

      Билась уткой с подбитым крылом,

      Ныла болью зубной беспрестанно,

      Занималась пустым ремеслом,

      Угождая немилому… Странно,

      Как боялась она быть сама:

      Одинока, забыта, раздета…

      Ей казалось, что в тех теремах

      Златокудрых, что высятся где-то,

      Где народу полно, шум и гам, —

      Там ей место – со звоном посуды…

      Ведь она всем открыта ветрам

      Нараспашку, с улыбкою Будды…

      Но однажды ей будничность дел

      Принесла откровенье в тиши,

      Что болит одиночество тел…

      Одиночества нет у души!

      Я – эхо твоё, незабвенный,

      Мне близкий, родной, понятный.

      Пусть эха звук, может, невнятный —

      С тобой становлюсь в нём счастливой.

      Я – отблеск тебя, мой гений.

      Что может быть лучше сей доли?!

      И отблеск – по собственной воле,

      Помимо чужих точек зрений…

      Твоим сомыслителем радость

      Себя ощущать – есть движенье.

      И, может быть, свой день рожденья

      Я встречу ещё, а не старость.

      Ты так пережил разрыв,

      что не смог удержать порыв,

      чтобы это не высказать вслух,

      как гамбургский петух,

      но которому «гамбургский счёт»

      выставлен Богом. И вот,

      ты не сумел обиды

      сбросить с резца рапида и

      уколол (не со злобо́й).

      Но сегодня твоей иглой

      (которой не штопают дыры)

      прихвостни и простодыры

      колют исподтишка

      (у них-то тонка кишка).

      А некие президенты

      используют как аргументы

      для личных сведений счётов,

      науськивая идиотов,

      потому что ты ныне тот,

      на кого уже смотрит народ

      с придыханьем и верой:

      ты теперь стал для них эрой,

      теперь ты для них стал Богом,

      потому что делиться итогом

      глупости нужно, конечно, с гением,

      не обладая мнением

      своим и свободой…

      Объединённые же непогодой

      блакитного неба атласа

      вспоминают «брехню» Тараса,

      а не Александра!

      Удивилась бы Кассандра,

      что ты – с гениальным оком —

      не оказался пророком!