Вот снова во владеньях тишины,

      В лесу от суеты мирской скрываюсь.

      А дома, средь панельной вышины

      Я не живу, душою только маюсь.

      Мой дом – пустая злоба, зависть, лесть.

      В лесу покой. Мне в радость шелест листьев.

      Прости же, город, но, что есть, то есть,

      Лишь лес теперь мои пленяет мысли.

      Звенит ручей… Душистые кусты…

      И как бальзам, мне голос вольной птицы!

      О, тишина, моя подруга ты,

      К тебе спешу от суеты укрыться.

      За окном еще все стыло

      С ночи до зари.

      За туман седой унылый

      Скрылись фонари.

      Свой последний лист теряет

      Календарь зимы.

      Снег летит и тут же тает.

      Ждем весну и мы.

      Не тревожьте вы,

      люди честные,

      Усыпальницу бога войны,

      Чтоб не ведали горя родные

      На руинах былой тишины.

      Сон гробницы, украшенной златом,

      Охраняет седой аксакал,

      Чтобы бог не проснулся с раскатом,

      Наполняя багряный бокал.

      Чтобы стрел не познала кольчуга,

      Чтобы жертв не искал ятаган

      И в степи не рыдала подруга,

      Окропляя слезами курган.

      Секстант возвысился в пустыне,

      Огни считает Улугбек,

      И небо звездное поныне

      Там созерцает человек.

      Во мраке маленькой темницы

      Над головою – небеса,

      И манят звезды, как зарницы, —

      Былых столетий чудеса.

      Снова вижу золотые арки,

      Где-то в поднебесье купола,

      И влекут скупой прохладой парки,

      И звенят, как гром, колокола.

      А мулла взывает с минарета,

      И слетают суры со столпа.

      Люди чтят писание запрета,

      И опять безмолвствует толпа.

      Есть какая-то высшая цель,

      Только замысел неизвестен,

      Когда пес, перегрызший цепь,

      Продолжает сидеть на месте.

      Что творится в его голове?

      Он доволен возможностью бегства?

      Или чьи-то следы на траве

      Не дают ему двинуться с места?

      В молчаливом служенье его —

      Не безволье, скорее, природа.

      По задумке собачьих богов,

      В генетическом коде породы.

      И огромная вольная степь

      Не нужна, двор за домом милее.

      Почему тогда чертова цепь

      Ржавой болью врезается в шею?

      Озеро