Выходит – сначала? И сразу же набело?

      Как бритвой по горлу строка полоснет.

      Шатаясь, в белесое выбежать марево —

      спасет ли? в лицо кислотой не плеснет?

      Обломок луны, пронырнув через облако,

      еще напоследок коварно сверкнет,

      промозглая память без плоти и облика

      меня умыкнет и назад не вернет.

      Послушай, рассвет, мой свидетель единственный,

      ты скоро уйдешь и забудешь меня,

      а я, задыхаясь неистовой истиной,

      едва ли дождусь беспристрастного дня.

      Когда-то дни светлей бывали,

      а ночи – звонче и короче.

      Апрель атаковал бульвары

      и лето весело пророчил.

      Над легкомысленными дюнами

      дышал соленой мятой бриз.

      Смеялись, пели, были юными,

      играли бесконечный блиц.

      И выбегала ты из пены,

      в прозрачных капельках, дрожа,

      как выбегала бы из песни

      на солнечный мотив дождя.

      А помнишь эхо клавесина,

      тот звук, что никогда не лгал,

      пока азартно колесили

      по городам, горам, лугам?

      Осваивали мир впервые,

      и, словно в рай, входили в май,

      и к чуду невзначай привыкли.

      Повремени – не вспоминай,

      что дни и впрямь светлее были

      в краю туманов, звезд и сосен,

      где опрометчиво любили,

      где нас врасплох застала осень.

      Ты – вызов, ты – тайна,

      тобою клеймен.

      Твоими устами

      пить огненный мед

      и алчной любовью

      дарить поутру.

      Обвенчаны болью —

      нам так по нутру.

      Ты – вызов, ты – тайна,

      ты – вспыхнувший сон.

      Твоими крестами

      мой путь осенен.

      Я – ветер, я – вереск,

      я – горькая пыль.

      Потерян тот берег,

      к которому плыл.

      Прощанье – плачевно.

      Леченье – сплеча.

      Твое всепрощенье —

      моя всепечаль.

      В рассветной прохладе

      исчезнешь, маня.

      Ты – боль, ты – проклятье,

      ты – глупость моя.

      Я – остров, я – осень,

      над свечкой ладонь.

      Ты – прежде, ты – после,

      ты вечно – любовь.

      Под вечер поверить

      в повергнутый пыл?

      Я – ветер, я – вереск,

      я – горькая пыль.

      Ты – вызов, ты – тайна,

      ты – рядом, ты – вне.

      Как жарко шептала:

      «Ты – мой, ты – во мне».

      Ты – первая полночь,

      и воздух – лилов.

      Мы – прежде, мы – после,

      мы вечно – любовь.

      счастье это теплое ружье

      чье-то невозможное плечо

      запоздалым окриком рассвет

      вдруг уронит вымученный снег

      станет осень в джинсах и боса

      сыпать бусы сеять небеса

      упадут цветы к твоим ногам

      вопреки прилипчивым деньгам

      ты придешь лениво и легко

      сбросив сон как старое пальто

      будешь даже с осенью на ты

      сдвинешь стены и сведешь мосты

      Заснули дома,

      заснежены двери,

      зима белой бабочкой

      кружит сквозь сны,

      и сводит с ума

      пропеллер метели

      в завьюженных окнах

      седой тишины.

      Жонглирует ночь

      смешными снежками,

      и, привороженный

      сонатами снов,

      расплещется луч

      в случайном стакане

      из лунных надежд

      и лучших стихов.

      Полночный