Эрик сидел на ступеньках лестницы между первым и втором этажом, готовый в любую минуту броситься бежать в свою комнату. Мальчик подслушивал, о чём говорил отец, и смотрел сквозь перила.

      Отец большими шагами расхаживал по гостиной, так что вздрагивали с любовью расставленные мамой фарфоровые статуэтки и вазы. Вздрагивал и Эрик. Но вздрагивать его заставляли слова, которые отец говорил в мобильный телефон.

      – Да, я вас понимаю. А мне он сказал, что бегал на перемене и ударился глазом о дверной косяк, – говорил отец. – Нет, конечно же, я не поверил. Да, спасибо. Конечно, я приму меры. И, наверно, немедленно.

      Услышав последнюю фразу, Эрик осторожно встал и начал крадучись подниматься по ступенькам на второй этаж. Под ногой предательски скрипнула ступенька. И мальчишка сломя голову бросился в свою комнату.

      Отец услышал скрип и поднял голову вверх. Эрика он не увидел, но успел заметить ускользающую тень.

      – Да, спасибо за звонок. До свидания, – закончил отец и обратился к сыну, громко, так чтобы было слышно на втором этаже. – Эрик, я знаю, что ты подслушивал. Спускайся вниз.

      Наверху не было ни малейшего намёка на движение.

      – Эрик, не заставляй меня подниматься к тебе. Или ты спускаешься, или хорошего разговора не получится.

      Снова тишина. И отец, продолжил, поднимаясь на второй этаж:

      – Сын, я тебе не раз говорил, что не люблю двух вещей – трусости и вранья. А знаешь почему? Потому что они по отдельности не ходят. Трусость порождает ложь, а потом лжец всегда боится разоблачения. Врун всегда трус. Ты стал врать на каждом шагу, и я обещал тебе, что накажу. Так что не обижайся!

      Эрик лежал под своей кроватью, крепко зажмурившись. Он прекрасно слышал всё, что говорил отец. Но боялся выйти, поэтому шептал:

      – Нет, нет, не надо. Пусть он меня не найдёт.

      Отец зашёл в комнату к сыну.

      – Я знаю, что ты здесь, – сказал он.

      Вдруг у Эрика резко закружилась голова, и всё вокруг как-то изменилось.

      Рядом кто-то зашевелился.

      – Барсик, брысь отсюда!

      – Я не Барсик, – сказал кто-то.

      Эрик, продолжая лежать с закрытыми глазами, спросил:

      – А кто ты, и что делаешь под моей кроватью?

      – Я Оль-Ти, и что ты делаешь под моей кроватью?

      – Я у себя под кроватью, и я…, я…, я в прятки играю, – соврал Эрик. – Да! Я в прятки играю! И я у себя под кроватью.

      Эрик приоткрыл глаза и воскликнул:

      – Ух, ты!

      Прямо на него пялилось существо, внешне похожее на мальчишку. Глаза его в подкроватной полутьме немого светились. Свет исходил от золотистой радужки, а вместо белков глаз были полоски всех цветов радуги. Нос его напоминал жёлтую сливу и был такого же цвета. Всё тело существа, кроме лица, ладоней и стоп ног, покрывал тонкий редкий голубоватый мех. Позже Эрик узнал, что у фингерлингов, а именно так называли себя эти существа, цвет меха меняется в зависимости от настроения от прозрачно-белого до иссиня-черного.

      – Ух, ты, – ещё раз произнёс Эрик.

      – Не, Ух-Ты, а Оль-Ти! И ты всё же под кроватью у меня!

      Оль-Ти выбрался из-под кровати и, наклонился и сказал:

      – Выходи, сам увидишь.

      Эрик осторожно выполз из-под кровати. Он был в чужой комнате или, лучше