ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

      Когда «Помещичья правда» была написана, один из моих уважаемых рецензентов высказал сожаление о том, что в украинском варианте книга не будет доступна тем, кто интересуется имперским периодом истории Украины и России. Со временем я убедилась в справедливости этого замечания, узнав от некоторых российских коллег, что им трудно читать по-украински. И все же это не могло подтолкнуть меня к переводу на какой-либо язык довольно объемной работы1. Желание просто побездельничать, новые планы, а главное, отсутствие уверенности в необходимости возвращаться к тексту, которому отдано много сил и времени, – все говорило мне: эта страница перевернута.

      Серьезным стимулом открыть книгу заново стало предложение издательства «Новое литературное обозрение» опубликовать «Помещичью правду». Только желание стать автором такого издательства, признательность Алексею Миллеру, рекомендовавшему мою книгу, и поддержка со стороны семьи могли подвигнуть меня отложить другие проекты, оторваться от маленькой внучки Оленьки и отважиться на перевод текста. Заново прочитывая и переживая судьбы своих героев, я с удивлением и сожалением осознавала, насколько актуальным все еще остается написанное.

      Первоначальный текст книги сокращен и несколько переработан. Из него ушли некоторые демонстрационные вещи, присущие монографиям соискателей докторской степени, когда автор стремится показать свою историографическую эрудицию и теоретическую подкованность. Прежде всего это касается первой и второй глав, которые я условно определяю как теоретико-историографические. Конкретно-исторические сюжеты следующих глав, предисловие и послесловие остались без существенных сокращений и изменений. Я старалась ориентироваться на русскоязычного читателя, поясняя некоторые очевидные для украинской аудитории моменты. Возможно, российским специалистам покажутся излишними какие-то историографические или конкретно-исторические подробности общероссийского звучания. Однако, напомню, изначально книга писалась прежде всего для украинского пространства. В силу известных причин украинская историография в изучении имперского периода истории Украины долгое время вынужденно шла в фарватере российской историографии. Но с распадом историографического целого стремление к самостоятельности привело к некоторому отчуждению украинских специалистов и от советского историографического наследия, и от новаций современной русистики, особенно в области социально-экономической истории.

      Не останавливаясь сейчас на опасности этого разрыва для украинской историографии, замечу только, что некоторые российские историки уже предостерегают от последствий такой же ситуации для российской исторической науки, отмечая, что «российские историки определенно проигрывают, игнорируя украинско-белорусские аспекты, в том числе – при изучении формирования русской нации и российского государства»2.

      Итак, на российских коллег сейчас в изучении нашей истории особо рассчитывать, разумеется, не приходится, поскольку они, по-своему признав независимость Украины, в основном исключили из поля зрения ныне нероссийские регионы. Современные русисты, не работающие в русле концепции «внутренней колонизации», практически отказались от «украинских» сюжетов. Плодотворность же означенной концепции применительно к «украинским окраинам» империи пока представляется сомнительной3. Те немногие российские историки, которые специально обращаются к украинской истории и ее героям (Т. А. Круглова, Я. А. Лазарев, А. И. Миллер, Д. В. Руднев, Т. Г. Таирова-Яковлева и др.), или не выходят на просторы XIX века, или же не касаются социальной истории. Поэтому, несмотря на большое количество работ по российской истории XIX века, появившихся в последние годы, – работ разного рода и масштаба, концептуально они на содержание «Помещичьей правды» не повлияли.

      В украинской историографии за последнее время, к сожалению, не произошло существенных изменений в изучении проблем, поднимаемых в книге. Украинский XIX век, даже несмотря на работы авторитетного для украинских историков Даниэля Бовуа, продолжает рассматриваться, с одной стороны, как преимущественно век «национального возрождения», своего рода подготовка к будущему национально-государственному прорыву, с другой – как «пропащий час» (по определению М. Драгоманова), время упущенных возможностей. Высказанные в послесловии к украинскому изданию надежды на смелых, настойчивых и упорных исследователей, которые будут работать над «помещичьей правдой», социальной историей Нового времени, пока так и остаются надеждами.

      Вот почему этот вариант «Помещичьей правды» представляется мне возможностью еще раз актуализировать – пусть и на примере только одного из регионов – необходимость расширения представлений об «украинском XIX веке», а также попыткой восстановления историографической целостности. Хотя бы для того, чтобы гротескный образ «глобуса Украины» (или «глобуса России») и представления о разворачивающейся только на его