Солнце для мертвых глаз. Рут Ренделл
Читать онлайн книгу.
упи, Гарриет, – сказал Саймон Элфетон. – Но какова идея! Вы когда-нибудь видели картину Рембрандта под названием «Еврейская невеста»?
Они не видели. Саймон описывал им ее, делая предварительные наброски.
– Это очень нежная картина, на ней изображена покровительственная любовь мужчины к юной покорной жене. Оба они, по всей видимости, состоятельные люди, оба в богатых одеждах, но с первого взгляда видно, что они чуткие и заботливые и что любят друг друга.
– Как мы. Состоятельные и любим друг друга. Мы похожи на них?
– Ни капельки, и вряд ли вы захотели бы походить на них. Представления о красоте сильно изменились.
– Можешь назвать ее «Рыжеволосая невеста».
– Она тебе не невеста. Я назову картину «Марк и Гарриет на Оркадия-плейс» – как же иначе? А теперь помолчи немного, хорошо, Марк?
Те, кто разбирался в подобных вещах, называли бы дом, перед которым они стояли, «георгианским коттеджем», построенным из красного кирпича «ручной формовки». Но сейчас, в середине лета, почти вся кладка была спрятана под плотной завесой дикого винограда; его зеленые блестящие листья подрагивали от легкого бриза. Ветер то и дело поднимал рябь на этом вертикальном море зелени, и тогда казалось, что дрожит и шелестит весь дом.
Саймон Элфетон обожал стены – из кирпича, песчаника, из дерева и валунов. Когда он писал «Кам Хитер» у здания студии на Хэнгинг-Сворд-элли, то разместил музыкантов на фоне бетонной стены, заклеенной постерами. Едва увидев, что у дома Марка есть одна стена из живых листьев, он тут же захотел запечатлеть ее, ну и Марка с Гарриет тоже, естественно. Стена сияла различными оттенками зеленого, на Марке был темно-синий костюм с узким черным галстуком, а Гарриет была в красном.
Когда придет осень, виноградные листья окрасятся в тот же цвет, что ее волосы и платье. Потом они побледнеют до золотистого, затем – до бледно-желтого, опадут и станут помехой при ходьбе, покрывая мощеную, ограниченную живой изгородью площадку и весь задний двор слоем в несколько дюймов. Взорам снова откроется кирпичная кладка стен и делящие ее на секции деревянные балки, которые, по всей видимости, являются имитацией. А весной тысяча девятьсот шестьдесят шестого года на ветках появятся крупные бледно-зеленые почки и заново начнется лиственный цикл. Саймон размышлял об этом, рисуя листья, волосы и плиссированный шелк.
– Не делай этого, – сказал он, когда Марк наклонился вперед, чтобы поцеловать Гарриет, и одновременно потянул ее к себе. – Неужели ты не можешь оставить ее в покое хоть на пять минут?
– Трудно, дружище, очень трудно.
– Я хочу передать нежность, а не похоть. Ясно?
– У меня нога затекла, – сказала Гарриет. – Можно сделать перерыв, а, Саймон?
– Еще пять минут. Забудь о ноге. Смотри на него и думай, как сильно ты его любишь.
Она смотрела на него, а он – на нее. Правой рукой Марк держал ее за левую руку, и их взгляды были долгими и полными любви, а Саймон Элфетон писал их, запечатлевая в саду на фоне коттеджа «Оркадия» если не навсегда, то на очень длительный срок.
– Может, я куплю ее, – уже позже сказала Гарриет, одобрительно глядя на изящные контуры своего лица и фигуры.
– На какие шиши? – Марк поцеловал ее. Его голос звучал нежно, а вот в словах нежности не было. – У тебя нет денег.
Вспоминая тот день, Саймон Элфетон думал, что то было началом конца, а уродливый червь, до этого прятавшийся в бутоне, вылез наружу и, извиваясь, пополз меж цветами.
Глава 2
Однажды в субботу – день был промозглым – Джимми Грекс и Элейн Таутон отправились на автобусную экскурсию в Бродстейрс. Было лето тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Это совместное путешествие было для них первым. Раньше их времяпрепровождение – Элейн называла это «светской жизнью», а Джимми никак не называл – ограничивалось походами в «Белую Розу и Лев» и периодическими чаепитиями в доме матери Элейн. Однако у паба сменилось руководство, и для завсегдатаев по выходным стали устраивать особые мероприятия. Экскурсия в Бродстейрс и была одним из таких мероприятий.
Шел дождь. Резкий северный ветер свирепствовал вдоль всего побережья в Суффолке, Эссексе и Кенте, – вероятно, он выдыхался только на подходе к Нормандским островам. Джимми и Элейн сидели под навесом на набережной и утоляли голод прихваченными из дома сэндвичами. Они накупили разноцветных карамельных палочек и тщетно пытались в подзорную трубу разглядеть берег Франции. А когда приблизилось время вечернего чая, решили, что пора съесть полноценный обед, и отправились в ресторан «Попплуэлл», расположенный в приморской части города.
Как и множество ресторанов и кафе того времени, «Попплуэлл» не имел лицензии на продажу спиртного, а Джимми безумно хотелось выпить. Ему пришлось удовольствоваться чаем, так как пабы открывались только в половине шестого. Но даже когда они расправились с яйцами, жареной картошкой, горошком и грибами, а также с яблочным пирогом, десертом из заварного крема и кексом Данди, им предстояло убить еще полчаса времени. Джимми заказал себе еще один чайничек чаю,