© Jerry Hopkins, 1980

      © Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019

      Предисловие

      Джим Моррисон превратился в мифического героя еще при жизни – он был, мало кто будет спорить, живой легендой. Его смерть, окутанная тайной и вызвавшая непрекращающиеся домыслы, завершила процесс канонизации, обеспечив ему место в пантеоне «прóклятых» художников, которые чувствовали жизнь слишком остро, чтобы вытерпеть ее: Артюром Рембо, Шарлем Бодлером, Ленни Брюсом, Диланом Томасом, Джеймсом Дином, Джими Хендриксом и другими.

      Эта книга не подтверждает и не развенчивает миф о Моррисоне. Она просто напоминает, что Джим Моррисон (и «Doors») – это не только легенда; что легенда основана на фактах. Иногда содержание книги резко расходится с мифом, иногда практически неотличимо от него. Таким и был этот человек.

      Я лично верю, что Джим Моррисон – бог. Кому-то это может показаться безумием, другим – как минимум эксцентричностью. Конечно же, Моррисон настаивал, что все мы боги и что мы создаем свои судьбы. Я просто хотел сказать, что Джим Моррисон – бог нашего времени. Или, черт побери, хотя бы святой.

      До сих пор мы мало понимали этого человека.

      Его работа как участника группы «Doors» продолжает обретать новых поклонников, в то время как настоящий талант этого человека и источник его вдохновения полностью игнорируются. Истории о его арестах и выходках в последнее время циркулируют все шире и шире, хотя наше видение его личности тает в тумане.

      Моррисон изменил мою жизнь. Он изменил жизнь Джерри Хопкинса. На самом деле Моррисон изменил множество жизней, и не только тех людей, которые находились в его ближней орбите, но и тех, кому он был знаком лишь как неоднозначный певец и автор текстов группы «Doors».

      Эта книга рассказывает о жизни Джима, но не о его предназначении. Но ведь можно понять сущность человека, просто узнав, откуда он появился и как оказался там, куда в итоге пришел.

      Вообще-то стать фанатом Моррисона еще в 1967 году (когда большинство из нас впервые его услышали) было непросто. Для этого требовалось немало покопаться в своей душе: если твоим кумиром был Джим Моррисон, это означало, что ты был посторонним, который предпочитает всматриваться внутрь. Рок-н-ролл всегда привлекал множество неудачников с проблемами идентификации, но Моррисон не просто стал посторонним – он пошел на шаг дальше. Он как бы говорил: «Все классно, нам здесь нравится. Здесь больно, здесь ад, но здесь все чертовски более реально, чем тот путь, по которому ты идешь». Он тыкал пальцем в родителей, учителей, в авторитеты. Никаких неясных высказываний – ненавидя обман, он не намекал, он резко, яростно обвинял. И показал нам, как это выглядит на самом деле: «Люди кажутся странными, когда ты чужой. / Лица кажутся уродливыми, когда ты одинок». Он показал нам, что может произойти: «Нам могло бы быть так хорошо вместе. / Я расскажу тебе о мире, который мы придумаем, / бесшабашном мире без горести, / предприимчивости, / приглашений и изобретений». Он делился с нами своими эмоциями, гневом, милосердием и мудростью. Он был не способен на компромисс.

      Джим явно не хотел быть внутри системы. Джим не хотел пройти мимо или существовать рядом с ней. Единственной целью Джима было прорваться сквозь окружающее. Он читал о тех, кому это удалось, и верил, что это возможно. И он хотел забрать нас с собой. «К вечеру мы будем внутри, за воротами», – пел он. Первые несколько волшебных лет жизни «Doors» значили чуть больше, чем просто парень и его группа, собирающие фанатов во время своих кратких вылазок, – это была территория, которая выходила за грани добра и зла: чувственный, драматический музыкальный ландшафт.

      Конечно же, абсолютный прорыв на другую сторону – это смерть. Перешагнуть грань между жизнью и смертью, между «здесь» и «там» можно только навсегда. Джим это сделал – и теперь отчаянно машет нам рукой, призывая нас следовать за ним. Самое грустное, что мы, казалось, были нужны ему больше, чем он был нужен нам. Мы наверняка не готовы к тому, куда он хотел нас взять. Мы всего лишь наблюдали за ним, а он хотел повести нас за собой, но мы не пошли. Не смогли. А Джим не мог остановиться. Поэтому он пошел один, без нас.

      Джим не хотел помощи. Он только хотел помочь. Я не верю, что Джим Моррисон когда-либо был «на пути к смерти», как пишут о нем многие авторы. Я полагаю, что путь Джима был связан с жизнью. Не с временной жизнью, а с вечным блаженством. Если требовалось убить себя, чтобы достичь конечной цели или хотя бы на шаг приблизиться к ней, – он был не против. Если и была некая грусть в конце жизни Джима, это было страдание от животной, смертельной хватки. Но как святой, как провидец, он был готов к этому.

      История, который вы сейчас прочитаете, может показаться трагедией, но для меня это рассказ об освобождении. И пусть в свои последние дни Джим столкнулся с депрессиями и отчаянием; мне верится, что он также знал радость и надежду и чувствовал спокойную уверенность в том, что он уже почти дома.

      Не важно, как умер Джим. И не столь важно, что он покинул