Тогда, в Висиме, я вдруг оказалась как бы в своём детстве. В той ситуации, среди таких людей, где мне всегда хотелось быть, но почему-то никогда не получалось. Более того, такой образ жизни я давно привыкла считать невозможным, нежизнеспособным и даже, как ни горько, бессмысленным и лишним в этом мире. А тут – возможно! Ты находишься внутри, и тебе вообще непонятно, что тут сложного и что может пойти не так.

      И сама ТиВиша – что бы ни делала: кормила ли нас борщом или читала детям сказку на ночь – вызывала присутствие необычайного. Это было «заражение светом». Ты вроде бы этого света и не видишь, только знаешь, что он тебе светит. И вдруг тоже начинаешь светиться, но не отражённым, а своим возникшим светом. Это чудо происходило с каждым.

      В то же время я отчётливо понимала, что всё происходившее на семинаре было тщательно продумано, проработано и прожито теми, кто его готовил. И что даже такое тонкое сказочное существование можно сделать вот так, своими руками. Мне это потом очень помогло в работе с учениками.

      После Висима всё меня приводило к ней: то случайно прочитанная в книге фраза, то открытка в магазине, так похожая на большие бумажные фонари, которые мы делали в День фонарей…

      А моему сыну она написала тогда, что он «юноша, сердце которого растёт тихо, как трава».

      Тяжёлые сумки уроков фантазии

      …Разбирая черновики будущей книги, я вспоминаю, как в 2003 году осенью бегала к ней после работы с диктофоном и записывала размышления о клубе, как мы медленно гуляли и разговаривали – и записался шум дождя. Не помню почему, но Татьяна Викторовна назвала наши беседы «устной прозой».

      В 1997 г. Татьяна Викторовна пришла к нам на курс и сказала: «Я авантюрный педагог. Кому интересно заниматься авантюрной педагогикой?» Были лекции, семинары, а как-то потом она говорит: «Почему вы не спрашиваете меня, где я живу, почему вы не хотите прийти ко мне в гости?» Мы растерялись и говорим: «Да, хотим».

      Мы стали приходить к ней в квартиру (вернее, комнату), поднимаясь со двора по железной лестнице на второй этаж старого двухэтажного дома; она читала нам лекции (своим «атмосферным» способом) и в какой-то момент предложила назвать наш клуб. Поскольку мы приходили к ней в маленькую комнату большой толпой, то такое появилось и название: «Школа одной комнаты». Потом клуб менялся, незаметно и постоянно (и по участникам, и по направленности наших дел), и в какой-то момент мы поняли, что он живёт уже в каком-то другом качестве. И тогда появилось очередное его название – «Внимание, черепаха».

      ТиВи работала с самыми трудными подростками в школах города, читала им особенные игровые лекции. Потом эти старшие школьники проводили уроки фантазии для первых классов. Они будто ощущали ответственность перед младшими. Менялись, становились серьёзней. А летом проводили лагерь, куда съезжалось немыслимое количество друзей и знакомых, и клубовцы прошлых лет со своими детьми».

      В 1998-1999 годах мы с ТиВи проводили цикл занятий в детском доме у малышей шести-семи лет. Это был потрясающий опыт.

      Сначала