Москва алмазная. Алекс Норк
Читать онлайн книгу.
товлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
«Над Канадой небо синее, меж берез дожди косые»… все, кому сейчас подошло к пятидесяти или «за», помнят эту модную в восьмидесятых песню, и мы ее тоже пели у костров в байдарочных походах по Селигеру, где в свое время и перезнакомились. Там очень много было синего неба, воды, берез, рыбы, которая сама лезла на крючок, но мы почему-то пели о Канаде, о которой тогда всерьез никто из нас и не думал. Впрочем, судьба привела туда только меня одного. Второй из нашей четверки живет почти на противоположном конце земного шара – в Австралии. Двух других нет на свете. Их имена в этой истории подлинные, остальные – изменены. Собственно, ради этих настоящих имен и в память о них написана настоящая книга.
Впрочем, не только.
После гибели Андрея, точнее – его убийства на автостраде под Цюрихом в июле 96-го, публичный рассказ обо всем стал необходим и для нас. Деньги и личная охрана – хорошая штука, но лучше все-таки, чтобы люди, имеющие то же самое, не испытывали к нам прежнего интереса. Для этого надо рассказать всем то, что хотели бы знать только они.
И еще одна причина, которая позволяет сейчас это сделать.
В мае, в день моего рождения, Миша позвонил мне из своей Австралии, чтобы поздравить. Но начал не с этого. «Умер Сергей Антонович, Олег, – сообщил он. – Вчера вечером я звонил в Москву. Он умер неделю назад». Мы поговорили о погоде в двух разных концах земного шара, хотя говорить хотелось совсем не об этом. «Начинай писать, Олег, – сказал, прощаясь, Миша, – теперь не откладывай!».
При последней нашей встрече, на похоронах Андрея, мы решили отказаться от принятого раньше решения – молчать обо всем, что было. И обязанность рассказать ложилась на меня – в прошлом профессионального журналиста. Существовало только одно препятствие, чтобы начать – Сергей Антонович, которого мы берегли как зеницу ока и который всегда был законспирирован более тщательно, чем мы сами.
Старик категорически не желал уезжать из России. Конечно, мы поддерживали его одинокую старость, он ни в чем не нуждался. А от приглашений перебраться на запад и получить все, что честно ему причиталось, каждый раз отказывался.
«Что можно еще для него сделать, – каждый раз думал я, – когда нельзя даже рассказать о нем своим близким?». Теперь и это стало возможным, с его уходом.
Но начинать историю приходится с совсем иной фигуры, известной всей России и всему миру, – с Лаврентия Павловича Берии.
Нет, речь пойдет не о репрессиях, а совсем о другом.
Подземная историческая Москва
Охрана.
Обычно в простых умах это слово ассоциируется только с людьми, окружающими власть предержащих. Поразмыслив, каждый, впрочем, скажет и об охране всего правительственного быта, поварах, пище, местах, где правительство работает и отдыхает. Все это правильно.
Есть и охрана города. Тоже понятная – та, что наверху. А внизу? Город ведь это не только то, что стоит на поверхности. Здесь и начало истории. Начало нашей истории, но, конечно же, далеко не всего того, что «внизу».
Нет, разумеется, нужды говорить о роли охраны в сталинскую эпоху. Она была главным гарантом режима. И охранялось тогда все. Для этого нужно было постоянно думать – что же еще должно находиться под бдительным энкавэдешным оком.
Подземная Москва попала в этом смысле в их поле зрения довольно поздно – в середине тридцатых, когда повели строительство метрополитена. И то не сразу.
Закладка первых подземных линий предполагалась очень глубокой, хотя их дальние концы, в районе «Сокольников» или «Сокола», почти выходят наружу. Глубина же исторической Москвы в центральной части тогда практически не учитывалась. Считалось, что вниз Москва значительно короче проектных глубин. Вскоре, однако же, стало проясняться, что это совсем не так.
При пробое объемных шахт по курсу будущих линий, необходимых для строительства станций и для самой подземной проходки, стали обнаруживаться каменные строения очень старых времен и непонятные подземные инфраструктуры, если называть это языком современным, то есть ходы и сообщения неясного назначения. Причем находились они отнюдь не в ближнем поверхностном слое, а на глубинах в несколько десятков метров. И не только камень использовали древние строители, а и дерево. Что-то вроде трехэтажной бункерной системы обнаружили, например, в районе Кривоколенного переулка ниже сорока метров под мостовой: дуб, то ли просмоленный, то ли чем-то совсем особенным пропитанный. Состояние такое, будто вчера отстроено. А по размерам – со средний дом пионеров, с лестницами, переходами. Там же и колодцы с водой, приспособления разные. Это какому же оно принадлежало веку?
И главное в том, что все подобные находки по своему конструктивному характеру никакого отношения к наземным постройкам своего времени не имели. Тех, разумеется, тоже хватало. Город нарастал, поднималась почва, но то, что стояло когда-то на московской земле ниже, чем на десять-двенадцать метров не опустилось. Другими словами, выяснилось, что разные наши предки весьма активно в землю лезли, причем с незапамятных времен.
Столкнувшись