Как стать знаменитой. Кейтлин Моран
Читать онлайн книгу.
произнес этот панегирик рабочему человеку, способному обеспечить себе пропитание, сжимая в руке лопату, которую стибрил в сарае у наших богатых соседей.
Четыре дня назад, когда Крисси уехал в Манчестер, папа с ним не поехал. Сказал, что еще пару дней погостит у меня, чтобы «помочь моей девочке по хозяйству и облагородить жилплощадь».
Он присобачил к входной двери гигантский засов, «для безопасности», но взял слишком длинные шурупы. Теперь они торчат, выпирая наружу, и рвут мне колготки. Он заметил, что коврик в прихожей постоянно сворачивается, и прибил его к полу гвоздями – что наверняка не обрадует мою квартирную хозяйку, когда она это увидит; он провел ко мне в спальню нелегальную дополнительную телефонную линию, «Чтобы ты посылала звонящих на хер, не поднимаясь с кровати, хе-хе»; он соорудил мне «журнальный столик» из деревянной бобины для кабеля, найденной на помойке. Папа стряхнул с нее пауков – почти всех, – затащил в дом и поставил перед диваном в гостиной.
Теперь, чтобы подобраться к дивану, надо перелезать через эту бобину. К тому же уцелевшие пауки поселились в верхнем левом, если смотреть от двери, углу гостиной и сплели там паутину поистине устрашающего размера. Это значит, что каждый раз, когда я садилась смотреть телевизор, мне приходилось следить, не собрался ли кто-то из пауков прыгнуть на меня сверху и зарыться мне в волосы. Вот почему я теперь не смотрю телевизор вообще. И стараюсь пореже бывать в гостиной. Из-за пауков, и еще потому, что в гостиной спит папа, как всегда, в голом виде.
Это мой крест, моя детская травма: меня упорно преследуют папины яйца. Когда я уезжала из дома, я тихо радовалась про себя, что теперь мне уже не придется наблюдать папины гениталии, возлежащие у него на коленях, как печальный облысевший кот Мешкот. Но вот они снова здесь, прямо передо мной. Смогу ли я освободиться от них насовсем? Папины яйца – мертвый альбатрос у меня на шее. Почему я все время должна наблюдать эти чресла, что меня породили? Мне что, уже никогда не порвать со своими корнями? Или это такая гигантская метафора классового самосознания?
Когда я спросила, не хочет ли папа взять одну из моих ночнушек – они просторные, ему будет удобно! – он ответил:
– Да не, лучше не надо. Я сильно потею.
Да, я заметила. Можно было и не говорить. Вся гостиная провоняла его пивным потом.
В жаркие дни эти миазмы становятся почти осязаемыми. Как влажный туман в тропических джунглях. Входишь в комнату, делаешь вдох – и уже чувствуешь себя пьяной. Когда папа встает с дивана, на простыне остаются влажные отпечатки его фигуры.
– Я только сейчас поняла, – говорю я Крисси, наблюдая за папой в окно. Он стоит опираясь на краденую лопату и курит. – Он никуда не уедет… Он возделывает огород. Если кто-то затеял сеять, он никуда не уедет, да? Он будет ждать урожая.
– У него кризис среднего возраста, – говорит Крисси, и я прямо вижу, как он ухмыляется. – Он бросил маму ради женщины помоложе. Ради тебя, Джоанна.
– Заткнись.
– Не в смысле секса. Просто он хочет, чтобы ты о нем позаботилась.
– ЗАТКНИСЬ!
– Ты