I

      – Ну и какую каверзу ты на этот раз замыслил? – спросила Таисия, с любопытством заглядывая в глаза Ивана.

      – Давай придумаем вместе, – ответил тот.

      Устраивал молодой князь Иван Ростиславич с ватагой дружков различные потехи и забавы: то по улицам Перемышля и окрестным селениям пронесутся на лихих конях, пугая случайных прохожих и одуревших от лени собак, то совершат набег на сады и огороды бояр, а то нападут на хоровод и затеют драку с парнями – не по злобе, а шутки ради, собирая круг зрителей; среди скуки, царившей тогда, и драка была желанным развлечением.

      Пристала к ватаге купеческая дочь Таисия, к которой Иван питал какую-то слабость, не прогонял от себя, а, наоборот, вовлекал во всякие проделки. Толстобедрая, с крепким, как сбитень, телом, широколицая, с неунывающими синими глазками, была она неизменной спутницей его забав и увеселений, и к этому привыкли парни и считали сообщницей во всех своих проказах.

      Но сегодня парней не было, они совещались вдвоем.

      – А давай нагрянем на табун лошадей боярина Пушты, – пряча за длинными девичьими ресницами бедовые глаза, проговорил Иван. – Покатаемся на его рысаках, будет такое веселье!

      Пушта разводил боевых коней, которых поставлял в княжескую дружину. Занятие это было весьма выгодным: если простая лошадь стоила две гривны, то за боевого коня платили в полтора раза больше – целых три гривны. Зато и рысаки у боярина были отменные: породистые, откормленные, в бою неустрашимые, при случае они яростно грызлись с конями противника.

      Конечно, Иван мог вдоволь покататься на самых лучших рысаках отца. Но это было не то! Важно было подкрасться к чуткому табуну, выбрать полюбившихся скакунов и промчаться на них вихрем, чувствуя за своей спиной погоню. Дрожь по телу, кровь в лицо, восторг от бешеной скачки!

      – Сбегаю, позову парней? – спросила Таисия.

      Иван подумал, ответил:

      – Не надо. Давай вдвоем.

      Она озадаченно посмотрела на него. Никогда такого не было, чтобы Иван затевал забавы без своих сообщников.

      Он перехватил ее взгляд, сощурил голубые глаза, пояснил:

      – Всей ватагой к табуну не подступить. Распугаем.

      К имению Пушты добрались к вечеру. Поставили коней на краю рощицы, направились в сторону лугов. Окружающий мир притих и затаился в ожидании ночи. Они шли по берегу небольшой речки, которая дышала холодом воды, лениво ворковали давно отнерестившиеся лягушки, порой слышался рыбий всплеск.

      – А вон и кони, – тихо сказала Таисия, указывая рукой.

      На фоне светло-желтой зари виднелись четкие темные фигурки коней. Они медленно передвигались, иногда некоторые взмахивали головами и хвостами, как видно, отгоняли еще не отошедших на покой кровососов.

      – Давай этой ложбинкой пробираться, – приглушенно проговорил Иван. – Здесь высокая трава.

      – У лошадей любящее сердце, – говорил он, когда они ползли на брюхе к табуну. – Поэтому их бояться нечего, человека зря не тронут. Главное – не напугать. Иначе могут зашибить копытами.

      Приблизились к табуну, затаились. Ближайшие лошади насторожились, некоторые, фыркая, отбежали в сторонку. Три остались пастись.

      – Гляди, это ленивые кони, – шептал Иван. – Будь конь капризен,