В моей читательской игре —

      пустые траты,

      но вдруг на мёртвом пустыре —

      цветок цитаты.

      Стукнет час оборваться годам,

      и вино моё будет допито,

      а немедля, как дуба я дам,

      и Пегас мой откинет копыта.

      С эпохой долгое соседство

      мне по крупинке нанесло

      всё, что оставлю я в наследство —

      моё там только ремесло.

      Нет, я не изменяюсь, не расту,

      живу себе ни шатко и ни валко,

      но видно и слепому за версту,

      что я не улучшаюсь, – вот ведь жалко.

      Текла, кипела и сочилась

      моя судьба – то гнев, то нежность;

      со мною всё уже случилось,

      осталась только неизбежность.

      Может, мы и неприятней

      основного населения,

      но хула Творцу занятней,

      чем корыстные моления.

      Моё пространство жизни сужено,

      о чём печалюсь я не очень:

      ведь мы всегда во время ужина

      уже вполне готовы к ночи.

      В небо глядя, чтоб развеяться,

      я подумал нынче вечером:

      если не на что надеяться,

      то бояться тоже нечего.

      Много книжек я в жизни прочёл,

      и печаль мою каждый поймёт:

      мы гораздо бездарнее пчёл —

      я лишь горечь собрал, а не мёд.

      Все плоды святого вдохновения —

      илистое дно реки забвения.

      Весь мир вокруг уже иной,

      у нас – эпоха провожаний,

      а бедный стих, зачатый мной,

      утонет в море подражаний.

      Не тот мужчина, кто скулит,

      что стал постыдный инвалид,

      а тот мужчина, кто ни звука

      о том, какая это мука.

      Когда впадаешь в созерцание

      любых камней, извечно местных,

      душе является мерцание

      каких-то смыслов бессловесных.

      Бродя по жизненным аллеям,

      со вкусом я на свете пожил,

      полит был дёгтем и елеем

      и сам гавно метал я тоже.

      Боюсь давно уже заранее

      и разобрался в сути я:

      мне вязкий ужас умирания

      страшней, чем страх небытия.

      На стыке пошлости и свинства

      сочней кудрявится единство.

      Навряд ли буду удостоен

      я с бодрым будущим свидания —

      мой стих на жалости настоян

      и на печали сострадания.

      Когда-то были темой споров —

      свобода, равенство и братство,

      сегодня стержень разговоров —

      погода, празднество и блядство.

      Прости, жена, прощайте, дети,

      мы с вами встретимся потом,

      я вас любил на этом свете,

      рад буду свидеться на том.

      Я за удачное словцо,

      печалям жизни гармоничное,

      готов пожертвовать