Профессор Лонерган лишь махнул рукой:

      – А кто их будет учить? Мне нельзя, это будет не учёба, а сплошное несчастье.

      Отказываясь поверить, что старый профессор не способен кого-то чему-то научить, Филь сообразил, что тот считает себя неотразимым сердцеедом, и гыкнул, еле сдержав смех.

      – Что ты тыкаешь так радостно, Фе? – поинтересовался у него профессор. – Ты уже готов дать мне ответ на вопрос, из чего состоит граница между чёрной и белой плоскостями?

      Вопрос был задан на прошлом занятии в ответ на реплику Филя, что изучать свет – это неинтересно.

      – Ещё нет, – признался он.

      Эта граница оказалась не такой простой, как Филь поначалу считал, и пока все предложенные им ответы Лонерган на лету разбивал в пух и прах.

      – Дайте сначала выбраться из того леса, куда вы уже нас загнали, – пробормотал он.

      – Тогда уж сначала забраться в него, – кивнув, сказал профессор.

      Он прошёлся по лаборатории и положил ладонь на чёрный ящик.

      – Сегодня этой камерой-обскурой, демонстрацию которой я обещал в прошлый раз, мы заканчиваем с учением о тенях и углубляемся дальше в свет. Для выполнения домашнего задания вам понадобится книга Роджера Бэкона. В библиотеке есть пять копий, но предупреждаю: эта книга невероятной ценности, и за варварское обращение с ней я без малейших раздумий подпишу секулярный лист. Повторите, какое наказание ждёт виновника?

      – Кнут по числу испорченных листов, – раздался в ответ хор мрачных голосов. – И переписывание испорченного.

      – А при повторении?

      – Опять кнут и переписывание всей книги в личное время, – ответил хор ещё более мрачно.

      – А если в третий раз?

      – Отлучение от Алексы!

      Филь содрогнулся при мысли, что тогда придётся уехать отсюда. Кто-то, похоже, что Лофтус-Ляпсус, тихо сплюнул через левое плечо.

      – Что ж, граничные условия пользования книгами вы усвоили, – удовлетворённо сказал профессор. – Тогда запишите домашнее задание!

      Все зашуршали тетрадями из грубой бумаги с листами, прошитыми дешёвой бечёвкой. Император Флав не хотел тратить деньги на хорошую бумагу и заказал тетради Бумажной гильдии за смехотворную цену. Писали на них обломками графита, который каждый затачивал для себя и которого была навалена целая груда у кузни. Только контрольные работы писались здесь на нормальной бумаге перьями и чернилами.

      – В лесах с густой листвой, – начал профессор Лонерган, – в ясные дни можно наблюдать удлинённые светлые пятна на земле. К следующей среде, то есть через пять дней, я жду от вас письменную работу с ответом на вопрос, почему эти пятна всегда овальные, а также короткое