Гиперглава первая

      Корабль уродов, где твой штурвал и снасть?

      Глава первая

      На экране крупным планом появляется лист бумаги и рука, держащая старомодную перьевую ручку.

      «Пользуясь случаем, хочу сказать»… – выводит рука каллиграфическим почерком. Слышны шаги: кто-то вбегает в комнату, но зритель не видит, кто.

      – Папа! Папа! – звучит радостный детский голос – посмотри, что я нашел!

      Раздается оглушительный взрыв. На экране огонь. Титры.

      Вот такая вот глава.

      Глава вторая, в которой…

      Раз мир бардак,

      Подглава 1

      Комната размером 4х5. Стены оклеены бледными однотонными обоями. Пол (ДВП) окрашен в абрикосовый цвет. Окно зашторено. С потолка свисает старомодная дурацкая люстра с какими-то аляповатыми ангелочками с дебильными лицами. Горит электрический свет. У противоположной от окна стены стоит большая кровать. На кровати сидит маленький тщедушный очкарик. Его лицо и фигура не дают ни малейшего представления о национальной принадлежности данного субъекта. На кровати «у стеночки» кто-то лежит, укрывшись с головой одеялом. Кроме них в комнате еще один человек: уборщик. Нелепая жертва юмора создателя. Высокий, тощий, лысый. На некрасивом лице полное отсутствие какого-либо выражения. Уборщик меланхолично работает шваброй. Слева под мышкой он зачем-то держит скейтборд, который, несомненно, мешает ему работать.

      – … Лена и Надя, – рассказывает уборщику очкарик, – милые, нежные, ласковые, красивые, очаровательные, мечтательные, завораживающие, магические, ошеломляющие…

      Уборщик с отсутствующим видом трет один и тот же участок пола. Он даже не делает вид, что слушает.

      – А хочешь, я тебе их найду? – говорит вдруг уборщик, когда количество эпитетов вдвое превышает официально установленное количество слов в русском языке, и когда вероятный или гипотетический зритель (лучше зрители) уже отчаялся дождаться хоть какого-нибудь развития событий.

      – Ты? – удивился очкарик?

      – Ну да. А почему бы и нет?

      – Шутишь?

      – Мне за это не платят.

      – Да… конечно… сейчас.

      Очкарик выуживает из-под кровати мятые пыльные брюки, роется в карманах.

      – Держи, – говорит он, протягивая уборщику мятую купюру.

      Уборщик берет деньги, расправляет…

      – Это что? – спрашивает он.

      – Я… ты не думай… – мямлит очкарик.

      – Ты дал мне червонец! Что может быть оскорбительней для порядочного человека!

      – У меня больше нет. Зарплату задерживают до понедельника.

      – Дай, – приказывает уборщик, вырывая у очкарика из рук брюки. При этом скейтборд падает на пол.

      В результате настойчивых поисков уборщику удается добыть из карманов немного мелочи.

      – И это все? – презрительно спрашивает он.

      – Я же говорю, зарплата…

      – А что у тебя в другой комнате?

      – Какой комнате?

      – У тебя ведь двухкомнатная квартира?

      – Ну.

      – Значит, должно быть две комнаты.

      – Ты прав, – грустно соглашается очкарик.

      – Вот видишь, – говорит уборщик, направляясь в другую комнату.

      – Там… туда нельзя. Там не убрано, – говорит, краснея, очкарик.

      Он вскакивает с кровати, выбегает из комнаты в коридор и заслоняет собой дверь в другую комнату. В коридоре тоже горит свет. Причем, всегда, даже когда перегорают лампочки.

      – Это моя работа, быть там, где не убрано, – решительно говорит уборщик, отталкивая очкарика.

      Он открывает дверь, и сразу же теряет всю свою решительность.

      – Мать твою! – говорит уборщик, вот это срань!

      После этих его слов камера «заглядывает» во вторую комнату очкарика. Там действительно срач. Такое впечатление, что кто-то разгрузил несколько мусорных контейнеров.

      – Я получил это в наследство!

      – На твоем месте я давно бы отправил