Сгущается жара в июльском мираже

      И впору падать ниц с мольбою о пощаде.

      Ни дождичка, ни сна измученной душе,

      И рукопись горит в пылающей тетради…

      Бессонницей постель измята, как трава,

      Сгоревшая дотла под жгучим взглядом солнца.

      Увядшая герань. Угасшие слова.

      Колодец ночи пуст. Испепелен до донца.

      О ты, палящий зной, воспламени во мне

      Погасшие слова, истлевшие надежды,

      Чтоб вспыхнула душа в спасительном огне

      И возродилась вновь – крылатою, как прежде!

      Я прошла через эту – небелую – дверь, поверь,

      За спиной оставляя пропасть надежд и потерь,

      Имена, адреса, очертания милых лиц,

      Спотыкаясь, падая навзничь и падая ниц.

      Заметала следы или таяла без следа

      По напраслине – жертвой – в кострах людского суда.

      Боль слепила глаза, забивала горло золой,

      Через черную дверь я без сил бежала долой.

      За спиной выжигала тропу, ведущую в ад,

      Мне вдогонку – наго́н, дру́ги-не́други – невпопад.

      Я ушла от погони – как рыба в воде, живу.

      Но мой взор вопрошает в небесную синеву.

      Не видна в ней заветная белая дверь – не верь! —

      Лишь безмолвная боль – безглагольность земных потерь.

      Где этот свитер голубой

      С бегущей вышитой лисицей,

      Чей след затерян на границе —

      В опасной близости с судьбой?

      Вернись, мой белый, бедный зверь

      С душой из шелковой ангоры,

      Вернись, не то захлопнут скоро

      Твоей судьбы входную дверь.

      Постой, доверчивый зверек,

      Не подходи, не приручайся,

      Беги от призрачного счастья

      Со всех своих прекрасных ног!

      Скорее, прочь от чужака,

      Его рука тебя обманет.

      Беги, как в утреннем тумане

      Бежит весенняя река!

      Шажок, еще шажок… – Прыжок!

      Прощай, лилейная ангора!

      На голубых моих просторах

      Не удержать тебя, дружок.

      Не просила у постылого

      Ни полушки, ни кремня.

      Целый век искала милого,

      Что искал и ждал меня.

      Ветры дальние, нагорные

      Били в спину и в лицо,

      Налетали тучи черные,

      Проливались на крыльцо.

      На крыльцо, да на узорное,

      На дорогу, на судьбу…

      Променяла знать придворную

      Я на чернь, на голытьбу.

      С теми – сердце не утешила,

      С теми – душу не спасла.

      Не сошлись дороги здешние,

      Не осилили крыла.

      Застилает тропы инеем

      В те нагорные места,

      И все реже