Иерофант Мембра, вышедший встретить Хозарсифа, не двигался с места, ожидая, пока сам неофит приблизится к нему. Несмотря на то, что мать подтолкнула его сзади, сознание юноши вдруг поразил удивительный сон, который приснился ему сегодня. Почему сон вспомнился именно сейчас, Хозарсиф не мог понять: либо видение стоявшего перед ним жреца, либо предстоящая дорога с обучением тайных знаний и мистерией посвящения в жреческий сан, либо какая-то связь с запредельным миром, но сон снова промелькнул перед ним, словно комета по ночному небу.

      Когда-то жрец Отой, узнав о том, что мальчика иногда посещают осязаемые сны, наказал Хозарсифу записывать всё случившееся на папирусе или же на глиняных дощечках, но не оставлять виденное во сне, как простое приснившееся приключение. Ведь реальные ощутимые сны человеку снятся не каждый день. А если такой сон приходит, то необходимо обязательно записать его, ибо через сны Высшие силы часто стараются сообщить человеку то, что он должен знать в настоящее время.

      Однажды юноше приснилось, что он поднимается по узкой каменистой тропинке высоко в гору, но поскользнулся, упал и ушиб руку о камень, а, проснувшись, обнаружил большой синяк на том самом месте, которым ударился о камень во сне. Более того, ушиб болел и заживал очень долго. Жрец объяснил, что такое иногда происходит с избранными, и в Месопотамии эти раны называют стигматами. Поэтому всё, что Хозарсиф отныне видел во сне, сразу же заносилось на папирус. Писать юноша уже умел, только сегодняшний сон записать ещё не успел. Может быть, именно поэтому увиденное решило напомнить о себе и взбудоражило память? пространство перед ним вздыбилось, превратилось совсем в иной мир. То есть, юноше приснилось какое-то другое государство, караван верблюдов, коней и осликов, приближающийся к оазису, находящемуся в пустынной скалистой местности. Снова привиделись те же люди, тот же мальчик, с которым, видимо, его свяжет судьба.