Мычащее стадо спускалось с горы.

      Известно, сколь сладостно стаду спускаться

      В долину, где вереск цветёт до поры,

      Где мыши, и совы, и птицы гнездятся.

      Погода менялась. Топорщился лес,

      Похожий на створки сгнивающей драни,

      И купы едва различимых древес

      Загадочно плавали в млечном тумане

      Обрюзгший и очень усталый Пастух,

      Похожий на Савла одеждой и ликом

      Порой услаждал своих поданных слух

      Ударом бича или матерным криком.

      И было так стрёмно, страмно и темно,

      Что стало понятно средь трещин убогих —

      То бедные люди спускались на дно,

      Давно потерявшие облик двуногих…

      Скромный милый Николаша

      Со своим христом в душе

      Довёл Рашу до параши,

      До гробов и неглиже.

      Снова та же гоп-кампанья

      Наломалает новых дров,

      Чтобы стратотерпа званье

      Получить из рук воров.

      Чан открылся

      И из дуста,

      Сквозь му-му, гав-гав, хрю-хрю,

      Вдруг завыли булкохрусты

      Славословия царю.

      Вслед за тем элита рая,

      Через Рублёвку в Валаам,

      Понеслась поповья стая

      По навзгорьям и долам.

      Кто они куда их гонят

      Что так жалобно поют?

      Домового ли хоронят?

      Ведьму ль замуж выдают!

      Миру явлены святыни:

      Мироносицы рука,

      Петербургской Дуни дыни

      И клешни от Колчака.

      Клубом прокатились мимо

      Патриаршего кола

      Возвестители Цусимы

      И Ходынки ангела.

      Воют и клубятся рати.

      Наконец лишённый сил.

      Удивлённый обыватель

      Тяпку в лужу обронил.

      Спроси у Римской иль Московской Мамы:

      Вы ведь не хотели мыть рамы?

      А хотели жить в Сан-Франциско?

      А не коротка ли пиписка?

      Для того, чтобы жить у моря,

      Надо принести много горя

      Своим землячкам,

      Чистить зубы, ходить в храм,

      И вечно

      Питаться человечиной.

      Козёл однажды в огород

      Зашёл поесть свеклы.

      – Намордник где? – спросил народ,

      Бросая в грязь бразды.

      Козёл был очень удивлён.

      Галопом сделал круг.

      Надел на хвост намордник он.

      Народец впрягся в плуг.

      Тридцать лет беззакония —

      Ветеранов войны, стариков,

      Под святою иконою

      Государство ограбило до трусов!

      Что мне ваши двуглавые танки?

      Термин «сбережения» под вами нелеп!

      Ваши банки – не банки!

      Это Адский Вертеп!

      У злодеев – полюции!

      Ботекс так восхотел!

      Фундамент вашей «конституции» —

      Беспредел!

      Дельфийская Сивилла пробудилась,

      И проявила страшный интерес:

      – Лесничий мой, проснись! Скажи на милость,

      Куда девался мой