Что сказать мне о белом дне,

      белом городе и цветах,

      где ты думаешь обо мне,

      где все мысли наводят страх?

      Ты не бойся так за меня!

      Ведь бояться – не значит жить.

      Не старайся клочок огня

      в белом городе сторожить.

      Если я для тебя горю,

      значит, Богом так суждено,

      и в каком-то другом раю

      это счастье нам не дано.

      Значит, будем любить всерьёз

      белый город и нашу жизнь.

      И не надо горючих слёз

      под наплывами дешевизн.

      А когда я лечу во сне,

      белый город разгонит мрак.

      Ты ведь тоже приснилась мне,

      и от сна не уйти никак.

      Слышишь, мама, я пришёл!

      Я нашёл тебя, мамуля!

      Жизнь мелькнула, словно пуля,

      с продырявленной душой.

      И ни завтра, ни вчера,

      только взлёт и только вечность.

      Неужели бесконечность

      это времени игра?

      Не пора ли мне на взлёт —

      я весь мир перелопатил,

      истончался, скажем кстати,

      но достиг не тех высот.

      Состоявшийся пижон,

      нашумевший мастер слова,

      но тебе промолвлю снова:

      – Слышишь, мама, я пришёл!

      Перестук колёс, перестук,

      или звон в ушах, или звон?

      Мир давно пронзил тяжкий звук,

      тяжкий звук пронзил, или стон?

      Но беда моя – не беда,

      если рядом ты в снег и в дождь.

      И в голодный год лебеда

      уж не вызовет страх и дрожь.

      Уж не вызовет смачный дым

      недокуренных сигарет.

      Я же был всегда молодым,

      и умру, поверь, в цвете лет.

      Мир опять пронзил тяжкий звук,

      и стрела летит вслед за мной.

      Перестук колёс, перестук.

      Или вой по мне, волчий вой…

      Обрывки грязных словоблудий,

      как птицы реют надо мной.

      И ноты солнечных прелюдий

      пронзает тяжкий волчий вой.

      Ищу покой, но вместе с потом

      исходит злоба из меня.

      Я