РАЗГОВОР С ПРОХОЖИМ

      Вышел рано. На душе хорошо, радостно. Чудное утро, солнце только вышло из-за деревьев, роса блестит и на траве, и на деревьях. Всё мило и все милы. Так хорошо, что умирать не хочется. Точно не хочется умирать. Пожил бы еще в этом мире с такой красотой вокруг и радостью на душе. Ну, да это не мое дело, а хозяина…

      Подхожу к деревне, против первого дома, на дороге, ко мне боком стоит, не двигается человек. Очевидно, ждет чего-то или кого-то, ждет так, как умеют ждать только рабочие люди, без нетерпения, без досады. Подхожу ближе – крестьянин, бородатый, косматый, с проседью, здоровенный, простое рабочее лицо. Курит не цыгарку бумажную, а трубочку. Поздоровались.

      – Где тут Алексей, старик, живет? – спрашиваю.

      – Не знаю, милый, мы не здешние.

      Не я не здешний, а мы не здешние. Одного русского человека почти никогда нет (нечто когда он делает что-нибудь плохое, тогда – я). А то семья – мы, артель – мы, обчество – мы.

      – Не здешние? Откуда же?

      – Калуцкие мы.

      Я показал на трубку.

      – А сколько в год прокуришь? Рубля три, я чай?

      – Три? Не управишься еще на три.

      – А что бы бросить?

      – Как ее бросишь, привычка.

      – Я тоже курил, бросил; как хорошо, легко.

      – Известное дело. Да скучно без ней.

      – А брось, и скуки не будет. Ведь хорошего в ней мало.

      – Чего же хорошего.

      – Не хорошо, так и делать не надо. На тебя глядя и другой станет. А пуще всего молодые ребята. Скажут: вот старый курит, а нам и бог велел.

      – Так-то так.

      – И сын станет, на тебя глядя.

      – Известное дело, и сын тоже…

      – Так брось.

      – Бросил бы, да скучно без ней, едят ее мухи. От скуки больше. Станет скучно, сейчас за нее. Вся беда – скучно. Так скучно другой раз… скучно, скучно, – протянул