Мне нужно сделать официальное заявление:

      Яростные мальчики – новое литературное направление.

      Впрочем, оно было всегда, поскольку всегда в сердцах таилась обида.

      Яростные мальчики делятся на три вида.

      Локальный мальчик видит в каждом окружающем его человеке изъян.

      Все вокруг мудаки, а я Д'Артаньян.

      Все вы пытаетесь меня обидеть, но вам не замарать белого моего плаща.

      Нет, я не буду плакать! Не буду… Не буду пла… ой… ща…

      Но это в лучшем случае психологическая проза, в худшем описание мещанского быта.

      То ли дело глобальный мальчик: душа его распахнута миру, и белое пальто широко раскрыто.

      Глобальный мальчик знает: мудаки – это вся земля.

      Вы неправильно спите, пьёте, живёте, верите в бога, бля!

      Третий вид, наиболее мне симпатичный, —

      это мальчик самокритичный.

      У него плащ не белый, а серый, и следы бича на бледной усталой коже.

      Все вокруг мудаки… Я тоже…

      Литература процесс живой, что-то приходит, что-то уходит, а мальчики остаются.

      То одни, то другие, и вокруг выдуманные обиды, как девочки, вьются.

      Так и гуляют по свету, вечные пацаны, а годы проходят мимо.

      Наверное, хорошо: что-то в этом мире должно быть несокрушимо.

      P. S. Впрочем, есть ещё один вид – мальчик ворчащий.

      Он ворчит, даже если целуется с девой в бамбуковой чаще.

      Ворчит, даже когда бьётся в оргазмичной агонии.

      Но он не вошёл в список, потому что, к счастью, не чужд самоиронии.

      Похолодало. Кончилось лето,

      похолодели руки у мамы резко.

      В лоб из фейсбука летит повестка

      от родительского комитета.

      «Значит так, мамаши-папаши.

      Раз вы на карандашные

      подставки по две с половиной тыщи

      не сдаёте,

      мы вам даём задание.

      Задание для детей-идиотов

      и вас, высоколобые нищие

      неприкаянные.

      Собрать гербарий.

      С каждого штук по триста листьев,

      каждый прогладить по обе стороны.

      И тогда, может, ваших дебилов не отчислят

      за то,

      что позорятся в одной школе

      с мажорами».

      И покорились родители детей-изгоев,

      интеллигенция и нищеброды,

      и покорились, и вышли на дороженьку асфальтованную.

      И не было скучно им:

      кряхтя, нагибались они не за листьями,

      а за Пушкиным,

      Гойей

      и каким-то там ещё поэтом – чуть-чуть с нищебродами зарифмовывается.

      Готово. Гербарий собран,

      спасены дети-отбросы общества.

      Полночи мамаши листья утюжили

      вместо рубашки для учёного мужа.

      Круги под глазами, Персен…