Я тут в тебя влюбился ненароком…

      Наташка, слышь?

      Ответь чего-нибудь!

      Сверкни навстречу лучезарным оком,

      Приподними глубоким вздохом грудь…

      Реакцию какую-нибудь выдай!

      Не то ведь разлюблю, неровен час,

      Смирившись молча с горестной планидой,

      Соединить не захотевшей нас…

      А ты, бинтом заматывая локоть,

      Покусаный в припадке грустых дум,

      По поводу меня потери, вой хоть,

      Кричи потом – обратно не приду.

      Убитый равнодушьем, словно пулей,

      Из пистолета пущенной в упор,

      Остыну.

      Сомневаешься, смогу ли?

      Поверь, я всё могу с недавних пор.

      Наверно, я не то чего-то съел —

      Возможно прошлогоднюю фисташку —

      Иначе бы, конечно, не посмел

      Вдруг возжелать красавицу Наташку…

      А, может быть, погода – солнце, дождь…

      Хожу обычно – душу нараспашку

      И заболел.

      Теперь не разберёшь:

      Какого фрукта захотел Наташку…

      Когда и кто мне эти мысли влил,

      Как кипяток в фарфоровую чашку,

      В башку безумную, но не хватает сил

      Сопротивляться – так хочу Наташку…

      Немало времени потратил на других…

      Прости мне, Господи, прошу, мою промашку!

      И положи в постель одну нагих —

      Меня и вожделенную Наташку!

      Наполнив сердце искренней печалью,

      от донышка до самого до краю,

      мысль горькая о том, что я Наталью

      не удержал, держа её за талью,

      спать не давала ночью, идеально

      предрасположенной для, окруженных тайной,

      свиданий – с точки зрения моральной,

      неправильных – с прекрасною Натальей.

      Не спал – анализировал детали,

      такого поведения Натальи,

      которые потом причиной стали

      отсутствия её со мной…

      Едва ли

      законный муж мог помешать Наталье…

      Кровь молотом стучит по наковальне

      в висках и прерывается дыханье

      от мысли, что отныне никогда мне,

      возможно, большего чего-то, кроме тальи,

      потрогать не придется у Натальи…

      Лежу больной, предчуя смертный час —

      не смог помочь ни доктор, ни священник.

      Лежу один – больничной койки пленник

      и с грустной грустью думаю о Вас.

      Ужели так и кину белый свет,

      не прикоснувшись Ваших рук, в прощанье

      протянутых ко мне, и обещанье

      любить вовеки не услышу?

      Нет!

      Не может быть!

      Хотя бы на чуть-чуть,

      но Вы должны зайти меня увидеть

      на этот раз – болящему, в обиде

      не можно уходить в последний путь.

      Не нужно находиться до конца —

      агония у грешника ужасна.

      К чему Вам в памяти предсмертная гримаса

      его – ну, то есть, моего – лица?

      Пусть я останусь светлым, как пятно

      сметанное, в воспоминаньях Ваших,

      на чём-то черном.

      И в мечтах, не ставших,

      увы, реальностью.

      Напрасных – всё одно…

      «Камасутру» досконально

      изучив от Аз до Ять,

      так скажу тебе, Наталья:

      «Я готов тебя обнять

      и руками, и ногами,

      оказавшись в неглиже!

      По Харуки Муракаме

      жить не хочется уже.

      Быть с тобой хочу навеки

      до конца каких-то дней —

      не бессмертны человеки,

      к сожаленью, хоть убей…

      Но покуда жив я буду,

      обещаю – вот те крест,

      вот те зуб и даже Будду

      призову из дальних мест! —

      что