– Макаров, ты болван!

      – Это ты идиотка, Туркина!

      – Ты как с девушками разговариваешь?

      – Ты первая начала!

      – Я тебя не оскорбляла!

      – А болваном кто меня назвал?

      – «Болван» – это не оскорбление, а «идиотка» – оскорбление! – заявила Катя.

      Федор хмыкнул и озадаченно сдвинул сползшую на глаза шапку. Лично он не видел никакой разницы между двумя этими эпитетами. Впрочем, переубедить упрямую Катю ему все равно не удастся – он это отлично знал.

      – Зачем ты свернул на эту лыжню? Я же говорила тебе, что это не та лыжня! – сердито сказала Туркина.

      – А тебя кто просил за мной идти? Сама небось тоже срезать хотела! – огрызнулся Макаров.

      Он и сам понимал уже, что сглупил, но не собирался в этом сознаваться. И угораздило же Андрея Тихоныча, их физкультурника, потащить класс с лыжами в лес! Куда проще было бы остаться в зале и поиграть в волейбол или в мини-футбол. Его, Федора, как обычно, поставили бы на ворота, и все бы стали рваться к нему в команду, потому что та команда, чьи ворота он защищает, почти не пропускает голов, а следовательно, просто обречена на победу.

      Они стояли посреди глухого Дементьевского леса. Вокруг синеватыми сугробами громоздился подтаявший снег. Старая лыжня, по которой они шли уже минут пятьдесят, окончательно осыпалась и сгинула в проталинах.

      «Ну уж нет! Только этого не хватало! Заблудились, как какие-нибудь чайники!» – подумал Федор.

      Катя раздраженно воткнула в сугроб лыжную палку. Под снегом проступила вода.

      – Ты видел? И это называется лыжи? – возмутилась Туркина.

      – Лыжи бывают разные. В том числе и водные, – уточнил Федор.

      Одноклассница фыркнула.

      – Спорим, что школьный автобус уехал! Станет он нас ждать! – сказала она.

      – Ничего. Доберемся как-нибудь. Главное, выйти на шоссе, а там нас любая машина подвезет, – без особенной уверенности сказал Макаров.

      Федор взглянул на свою спутницу, одетую в ярко-синий, со светящимися полосами комбинезон. Сердитое хорошенькое лицо, вздернутый нос и тяжелая коса, выбившаяся из-под шапки. Вот такая она, Катя Туркина.

      Пожалуй, Макаров даже был рад, что они заблудились. Когда еще он мог побыть наедине с самой красивой девочкой 8-го «Б»? Интересно, Туркиной известно, что он вырезал ее фотографию из общей фотографии класса и вклеил в свой медальон? Хотя откуда она может это знать? Они проучились в одном классе уже восемь лет, а до сих пор почти и не общались, только перебрасывались иногда парой-тройкой слов, часто даже совсем нелестных.

      Федор вздохнул.

      – Ну что, потопали обратно? По своей лыжне выберемся, – предложил он, но Катя неожиданно заупрямилась:

      – Опять петли делать? Ну уж нет, ни за какие коврижки! У меня в ботинках настоящая каша. Хоть носки выжимай и на дерево вешай.

      – У меня тоже ноги мокрые, – буркнул Федор.

      – В самом деле? – заинтересовалась Туркина. – Тогда это меня утешает. Чтоб ты заболел!

      – Хорошо, заболею! – пообещал Макаров. – Будем вместе лежать в больнице.

      – С кем лежать? С тобой? Ни за что! Найди короткую дорогу! – потребовала Катя.

      – Как я ее найду?

      – Ты мужчина?

      – Ну… э-ээ… да!

      – Вот и придумай что-нибудь! По-моему, шоссе здесь где-то рядом.