– Я одного не могу понять – как они меня нашли?! – прижимая подбородком телефон к плечу, эмоционально говорила Мария, преподавательница русского языка и литературы тридцати пяти лет, неся в руках сумки с продуктами.

      Пластиковые пакеты начинали неприятно впиваться ей прямо в пальцы, грозясь уже нанести реальный порез.

      – Подожди, Вер, я телефон переложу, плечо затекло, – наконец, остановившись и выдохнув, переводила дух Мария.

      – Машк, ты что себе наушники так и не купила? Ты ж два года собираешься! – зазвенел в трубке бодрый не знающий возражений голос Верки, – а, ну как всегда! Ежики плакали, но продолжали есть кактус!

      – По-моему, это все – таки были мыши, которые мечтали стать ежиками, – засмеялась Мария, – Вера Павловна, ну посудите сами, – с новыми силами, поудобнее повесив пакеты на пальцы и переложив телефон, продолжала Маша, – бедного парнишку вместо каникул хотят обязать ежедневно заниматься русским и французским все лето! А как же отдых? Не говоря уже о том, что я так и не добилась от тебя информации, откуда они вообще взялись с таким рьяным желанием заниматься именно у меня. Ладно, передай им, что я подумаю. Но в любом случае – после конференции в Ялте! Чеховские чтения будут, я материал год готовила! И кстати, уже купила билеты на поезд! Чехов, Ялта, море –ммммм, – улыбнулась Мария.

      – Спасибо Маш, я знаю, что ты никогда не откажешь.

      – Вер, подожди, второй звонок. Мама звонит. Я позвоню тебе позже!

      – Ну ма-а-а-а-а-а-ма – это святое, – протянула Вера и отключилась.

      Это было последнее, что помнила Мария о том дне. Потом начинался какой-то бред. Опьянение бредом. Шок. Боль. Обида. Снова боль. И четкое ощущение неизбежности.

      Ключ, поворачивающийся в замочной скважине, превращался в голос Машиной мамы, обращавшейся к ней с просьбой. Самой жестокой и бессмысленной, которую только можно было вообразить. Мария старалась не терять нить разговора, но связь с «здесь» и «сейчас» все равно мучительно покидала женщину.

      Она уже ставила сумки в коридоре, когда ее мать прокричала в трубку:

      – Я твоя мать! Мать! Забыла?! А еще ты видимо забыла, что квартира, в которой ты живешь, все еще принадлежит мне! И я могу с ней сделать все, что захочу! Ты поедешь во Францию, заплатишь свою часть за дом, будешь переводить все, что понадобится. Потому что я так решила! – с нескрываемой злобой прокричала Машина мама и энергически бросила трубку.

      Для Марии подобное отношение в ее семье было не новостью. Она давно привыкла и к крикам, и к обвинениям. Но то, что заставляла сделать ее мама в этот раз, казалось чем-то … нереальным.

      Мария аккуратно разобрала сумки, достала фильтры с полки, затем запрятанную на особый случай баночку дорогого кофе. Отсыпав ровно три ложки, она впервые за много месяцев включила свою старенькую дешевую кофеварку.

      Когда кофе был готов, она, медленно и смакуя каждое движение, налила себе кофе в огромную белую чашку, села за стол и набрала Вере.

      – Как-то ты быстро в этот раз, – зазвенел бодрящий возвращающий в реальность голос Верки.

      –Она в приказном порядке просит меня во Францию поехать, как раз на те даты, когда конференция в Ялте запланирована.

      – Ну о Франции ты всегда мечтала. Правда почему именно сейчас? И почему ты говоришь голосом, как из преисподней?

      – Она хочет, чтобы я поехала с Володей и его второй женой. В Ниццу. И еще она хочет, чтобы мы там одну виллу на троих сняли – так, типа, дешевле. Володя, как ты помнишь, за 10 лет спецфранцузской школы язык так и не освоил. А французы, сама знаешь, любят, когда к ним обращаются на родном. Вот мне и надо поехать в качестве третьего вилласъемщика и переводчика. Вера, но это безумные деньги!

      – Чего? – выронила чашку из рук Верка. – С Володей и его женой? В одну виллу? И ты еще платить за это должна? Если не секрет, то сколько?

      Мария, задыхаясь, произнесла сумму, равнявшуюся ее годовому заработку.

      – Господи, – прошептала Верка, – и об этом тебя мама попросила?!

      – Вер, ну она мне добра желает. Все эти годы, несмотря на мое рьяное желание, она не разрешала мне поехать во Францию одной – опасно. А тут вроде как Володя рядом, плюс он на машине. Знаешь, что самое смешное? Все эти годы я действительно мечтала попасть во Францию именно с ним. Ходить по уютным улочкам, пить кофе. Но в моих мечтах не было ни его жены, ни виллы, за две недели проживания в которой мне придется отдать весь свой денежный запас, – с болью в голосе произнесла, стараясь не плакать, Мария.

      – Откажись, – стукнула голосом Верка. – Выселит из квартиры – у меня поживешь! Откажись! Ты же умрешь там! Я же знаю, как ты в него влюблена была!

      – 20 лет прошло! И потом – это действительно такая возможность!