Воет пурга среди колких льдов,

      Злая насмешка слышится в голосе:

      – Ну что, капитан Георгий Седов,

      Кончил отныне мечтать о полюсе?

      Зря она, старая, глотку рвет,

      Неужто и вправду ей непонятно,

      Что раньше растает полярный лед,

      Чем лейтенант повернет обратно!

      Команда – к Таймыру, назад, гуськом.

      А он оставит лишь компас, карты,

      Двух добровольцев, веревку, нарты

      И к полюсу дальше пойдет пешком.

      Фрам – капитанский косматый пес,

      Идти с командой назад не согласен.

      Где быть ему? Это смешной вопрос!

      Он даже с презреньем наморщил нос,

      Ему-то вопрос абсолютно ясен.

      Встал впереди на привычном месте

      И на хозяина так взглянул,

      Что тот лишь с улыбкой рукой махнул:

      – Ладно, чего уж… Вместе так вместе!

      Одежда твердеет, как жесть, под ветром,

      А мгла не шутит, а холод жжет,

      И надо не девять взять километров,

      Не девяносто, а девятьсот!

      Но если на трудной стоишь дороге

      И светит мечта тебе, как звезда,

      То ты ни трусости, ни тревоги

      Не выберешь в спутники никогда.

      Вперед, вперед по торосистым льдам!

      От стужи хрипит глуховатый голос.

      Седов еще шутит: – Ну что, брат Фрам,

      Отыщешь по нюху Северный полюс?

      Черную шерсть опушил мороз,

      Но Фрам ничего – моряк не скулящий,

      И пусть он всего лишь навсего пес —

      Он путешественник настоящий!..

      Снова медведем ревет пурга,

      Пища – худое подобье рыбы.

      Седов бы любого сломил врага:

      И холод, и голод. Но вот цинга…

      И ноги, распухшие, точно глыбы.

      Матрос, расстроенно-озабочен,

      Сказал: – Не стряслось бы какой беды.

      Путь еще дальний, а вы не очень…

      А полюс… Да бог с ним! Ведь там, между прочим,

      Все то же: ни крыши и ни еды…

      Добрый, но, право, смешной народ!

      Неужто и вправду им непонятно,

      Что раньше растает полярный лед,

      Чем капитан повернет обратно!

      И, лежа на нартах, он все в метель,

      Сверяясь с картой, смотрел упрямо,

      Смотрел и щурился, как в прицел,

      Как будто бы видел во мраке цель,

      Там, впереди, меж ушами Фрама.

      Солнце все ниже… Мигнуло – и прочь…

      Пожалуй, шансов уже никаких.

      Над головой полярная ночь,

      И в сутки – по рыбине на двоих.

      Полюс по-прежнему впереди.

      Седов приподнялся над изголовьем:

      – Кажется, баста! Конец пути…

      Эх, я бы добрался, сумел дойти,

      Когда б на недельку еще здоровья…

      Месяц желтым горел огнем,

      Будто маяк во мгле океана.

      Боцман лоб осенил крестом:

      – Ну вот и нет у нас капитана!

      Последний и вечный его покой:

      Холм