Кто-то заметил, что деньги как лекарство – на всех действуют по-разному. На Олега Петровича Кочина деньги подействовали хорошо. Характер у него стал еще лучше, друзей не убавилось, пагубных наклонностей не появилось. Единственная перемена, которую можно было обнаружить в нем, так это любовь к философствованию. Но, согласитесь, это не порок. Вот и сейчас, сидя в своей гостиной и наблюдая, как рабочие пытаются расставить всю купленную им накануне мебель, Олег Петрович наигрывал на гитаре малоузнаваемый мотивчик и размышлял вслух:

      – Была мечта научиться играть на гитаре. Но не было денег ее купить – родители еле концы с концами сводили. Потом появились лишние сто рублей, и не стало времени. Сейчас есть деньги, есть время, есть желание. Но не учусь и не играю. Наверное, это действительно МЕЧТА с большой буквы, из тех, которые не сбываются. Зато все время что-нибудь себе покупаю – джинсы, кеды, куртки. Все, что в детстве недоносил. Насть, ты ела каплуна?

      Анастасия, молодая женщина с гривой рыжих волос, сидела напротив в кресле и, покачивая блестящей тапочкой, листала толстый журнал. Услышав вопрос, она незаметно вздохнула:

      – Почему каплуна?

      – У Дюма всю дорогу каплунов едят. Как прочел в книжке, так мечтаю попробовать. С двенадцати лет. Уже собственная дочь Дюма прочитала, а я все про каплунов думаю… Джинсы, кеды, каплуны… Ты заметила, у меня отсутствуют высокие устремления!

      Анастасия закрыла журнал, поскольку поняла, что от беседы ей не отвертеться:

      – Они потом появятся, когда от каплунов тошнить будет.

      Олег Петрович с подозрением посмотрел на Анастасию, но та была серьезна.

      – Ты думаешь? Не знаю. И очень денег хочется! Еще больше. Чтобы о них не думать вовсе! Выяснилось, что я люблю деньги.

      От пространной речи на тему «Деньги как жизненная философия» Анастасию спасла Лидия Александровна, элегантная, подтянутая женщина в темном классическом платье с белым воротником. Лидия Александровна руководила домом. И всеми домочадцами, включая хозяина. Со стороны могло показаться, что Олег Петрович побаивался ее, а свой страх прятал за робкой иронией:

      – Лидия Александровна, вы часто думаете о деньгах?

      Лидия Александровна имела стальную выдержку, словно выпускница Смольного института.

      – Днем и ночью.

      – Вам надо зарплату повысить! Чтобы вы могли думать о чем-нибудь еще! Я, когда был студентом, о деньгах думал даже во сне. Мне, например, однажды приснилась такая штука, которая могла бы автоматически зубную пасту из тюбика выдавливать, чтобы ни капельки не оставалось.

      – Ты же говорил, что о деньгах думал? А тут устройство какое-то… – Анастасия опять оторвалась от журнала.

      – Так я за него собирался Нобелевскую премию получить. Или, на худой конец, какой-нибудь солидный грант. Как потом оказалось, сон был не в руку – такую штуку уже изобрели американцы.

      Лидия Александровна, выждав минуту, произнесла со значением:

      – Олег Петрович, привезли картину от Микаса Воробьева. Куда ее поставить, чтобы вы посмотрели?

      – А я заказывал ему картину? Не помню что-то. Насть?

      – Ему картины никто не заказывает. Микас Воробьев их пишет, а потом рассылает по частным лицам, галереям и музеям.

      – Что за странная идея?

      – Ничего странного. Представь, пошлет он посылкой свой пейзаж в Букингемский дворец. Не будут же они его назад ему в Москву отправлять, а он потом в своем пресс-релизе укажет: «Картины художника хранятся в собрании Ее Величества».

      – Лидия Александровна, а вы еще не видели картину? Что там изображено?

      – Посмотрела, поскольку предвидела ваш вопрос. Это портрет, – Лидия Александровна строго посмотрела в сторону Кочина.

      – Чей?

      – Боюсь ошибиться. Похож на министра сельского хозяйства. Но с четырьмя ушами.

      – Зачем же мне портрет министра сельского хозяйства? А четыре уха – это, видимо, результат селекционной работы.

      Анастасия выронила журнал:

      – Нет, ГМО переел! Наверно, по ошибке прислал, что неудивительно, когда рассылаешь художественный спам. А твой портрет – у министра, точнее, в подсобках административно-хозяйственной части Министерства сельского хозяйства. Слабо повесить министра здесь, в твоей гостиной?

      – Дорогая, не раздумывая повесил бы, если бы у портрета было два уха. Четыре – перебор.

      Взгляд Лидии Александровны становился все суровее:

      – Олег Петрович, все же куда портрет?

      Кочин вскочил, побегал по гостиной, задел большое кресло, которое рабочие распеленали из огромного вороха пленки.

      – А давайте сюда, попросите Ивана съездить купить масляные краски. Я его… доработаю.

      Анастасия