Смерть на шестерых. Майк Гелприн
Читать онлайн книгу.
арик. – Поднажать надо, совсем малость осталась.
Жилистый, мосластый Докучаев кивнул. Смерил расстояние до опушки взглядом холодных бледно-песочного цвета глаз, сплюнул и двинулся дальше. Диверсионной группой командовал он, и он же, вдобавок к рюкзаку со снаряжением, тащил на себе еще пуд – ручной пулемет Дегтярева с тремя полными дисками. Докучаев считался в отряде человеком железным.
Лабань быстро оглядел остальных. Угрюмый, немногословный, крючконосый и чернявый Левка Каплан, смертник, бежавший из могилевского гетто. Ладный красавец, кровь с молоком, подрывник Миронов. Разбитной, бесшабашный, с хищным и дерзким лицом Алесь Бабич. И Янка…
Старик тяжело вздохнул. Женщинам на войне делать нечего. А девочкам семнадцати лет от роду – в особенности. Когда Янка напросилась в группу, Лабань был против и даже отказался было вести людей через болото. Но потом Докучаев его уломал.
– Медсестра нужна, – загибая пальцы, раз за разом басил Докучаев. – Перевяжет, если что. Вывих вправит. Подранят тебя – на себе вытащит.
– Меня на себе черти вытащат, – махнул рукой старый Лабань и сказал, что согласен.
Из болота выбрались, когда лес верхушками дальних сосен уже обрезал понизу апельсиновый диск солнца. Один за другим преодолели последние, самые трудные метры. И так же один за другим, избавившись от поклажи, без сил рухнули оземь.
– Пять минут на отдых, – пробасил Докучаев и перевернулся, раскинув руки, на спину. – Отставить, – поправился он секунду спустя, рывком уселся и принялся стаскивать сапоги. – Разуться всем, портянки сушить.
Прокоп Лабань поднялся на ноги первым. Ему шел уже седьмой десяток, но ходок из него и поныне был отменный – в могилевских лесах истоптал старик не одну тысячу верст. Вот и сейчас устал он, казалось, меньше других. Лабань аккуратно развесил на березовом суку отжатые портянки, нагнулся, голенищами вниз прислонил к стволу сапоги. Распрямился и увидел Смерть.
Что это именно Смерть, а не приблудившаяся невесть откуда старуха, Лабань понял сразу. Она стояла шагах в десяти поодаль. Долговязая, под два метра ростом, в черном, достающем до земли складчатом балахоне с закрывающим пол-лица капюшоном. Из-под капюшона щерился на проводника редкозубый оскал.
Секунду они смотрели друг на друга – старик и Смерть. Затем Лабань на нетвердых ногах сделал шаг, другой. Встал, поклонился в пояс, потом выпрямился.
– За мной? – спросил он негромко.
Смерть качнулась, переступив с ноги на ногу, и не ответила. За спиной старика утробно ахнул подрывник Миронов. Скороговоркой заматерился Бабич, истошно взвизгнула Янка.
– Тихо! – не оборачиваясь, вскинул руку проводник. Мат и визг за спиной оборвались. – За кем пожаловала? – глядя под обрез капюшона, спокойно спросил Лабань.
Смерть вновь не ответила.
Докучаев, набычившись, медленно двинулся вперед. Поравнялся со стариком, встал, плечо к плечу, рядом. Кто такая, настойчиво бил в виски грубый голос изнутри. Спроси, кто такая. Докучаев молчал, он не мог выдавить из себя вопрос. Кто такая, он понял – понял, несмотря на привитое с детства неверие, несмотря на членство в партии, несмотря ни на что.
– За кем пришла, падла?! – истерично заорал сзади Бабич. – За кем, твою мать, пришла, спрашиваю?
Смерть вновь переступила с ноги на ногу и на этот раз ответила. Бесцветным, неживым голосом, под стать ей самой:
– За вами.
– За нами, говоришь? – угрюмо переспросил Левка Каплан. – За всеми нами?
– За всеми, – подтвердила Смерть. – Так вышло.
– Так вышло, значит? – повторил Каплан. – Ну-ну.
Он внезапно метнулся вперед, оттолкнул Докучаева, пал на колено и рванул с плеча трехлинейку. Вскинул ее, пальнул, не целясь, Смерти в лицо. Передернул затвор и выстрелил вновь – в грудь.
Смерть даже не шелохнулась. Затем выпростала из рукава с обветшалым манжетом костистое скрюченное запястье, вскинула к лицу и приподняла капюшон. Черные бойницы глазных провалов нацелились Левке в переносицу. Каплан ахнул, руки разжались, винтовка грянулась о землю. Смерть шагнула вперед, одновременно занося за спину руку, но внезапно остановилась.
– Пустое, – сказала она Левке и хихикнула. – Тебе еще рано.
Повернулась спиной и враз растаяла в едва наступивших вечерних сумерках.
Костер запалили, когда уже стемнело. Вбили по обе стороны заточенные стволы срубленных Бабичем молодых осин. Набросили перекладину с нацепленным на нее котелком и расселись вокруг.
– Померещилось, дед Прокоп, да? – пытала Лабаня Янка. – Скажи, померещилось?
Старик подоткнул палым еловым суком поленья в костре, промолчал.
– Померещилось, – уверенно ответил за проводника Докучаев. – Болото, – пояснил он. – На болотах бывает. Говорят, что…
Он осекся, напоровшись взглядом на плеснувшийся в Янкиных глазах испуг. Докучаев медленно повернул