Как бабочки, порхали наши губы

      По разряжённому пространству комнат.

      Когда и как – уже никто не вспомнит –

      Пространство загустело так сугубо,

      Что бабочки вдруг обратились в рыбок,

      Отяжелев и даже каменея,

      Сближения боясь… волны… но ею

      Все движимы, накрыты нимбом, глыбой,

      Помедля чуть на грани либо – либо,

      Слились, едва соприкоснулись, ибо

      Две капли – меж собою – и с её.

      И остальному разрешили всё.

      Развёрнутые половины сердечные.

      Лира –

      Пространство меж ними… раздвинутое

      без предела,

      Обвито исчадьем. И женские кольца всемирны

      Венчают, как эхо всего, что жило и хотело.

      Движенье ростка даже в почве и в ночи не слепо.

      Раздвоенной веткой ужалены разум и тело,

      Той веткою – лирой, что, грянув о землю, о небо,

      То молнией станет всея, то обнимкой ухвата

      С тобою в котле, только звуком и вспышкой

      зачатым.

      И созвездье распалось, которому днесь

      Ты молился, дикарь, видя присно и оно.

      Но в груди, голове – всё звезда… только весть,

      Что сжигает всё тем, но иначе (как есть

      Бога звёздного части… вот только что здесь

      Вдруг распались… и жжения не перенесть),

      Луч донёс

      Лет спустя

      Световых миллионы.

      В безвоздушном пространстве то жженье давно,

      Ископаемое для Вселенной оно.

      Я приду к тебе спустя так долго,

      Что уже… во сне, простом безбожно,

      Утекающей далёкой Волгой,

      У крутого бережка подножье.

      Ты войдёшь нагая в эти струи,

      Все излуки, все местечки тела

      Обойдёт вода, как поцелуи,

      Ты же втайне этого хотела.

      Улыбнёшься ты во сне украдкой

      Мысли, будто эти воды, талой:

      Или самой первою кроваткой

      Убаюканье волны предстало.

      Поутру, как в зеркало, нацелясь

      В сон да и всполошенные стаи

      (Вспоминая, что за драгоценность:

      Люлька – в дом… река ночей простая?..),

      Ты подумаешь: «Пойти бы в церковь,

      Только вот за что свечу поставить?»

      Жили-были Клыковы,

      Константин да Клавдия.

      Огород, печка,

      Спаленка, конечно.

      Вспоминали Клыковы,

      Константин да Клавдия:

      Соловьи, встречи,

      Поцелуй, конечно.

      Заплетались