Как лозняк чихвостил Гришка

      Беляков и коммуняк.

      «Сабли наголо – и крышка!» –

      Приговаривал казак.

      А без куража и риска

      Разве станешь казаком?

      Вот вопрос: каким бы Гришка

      Оказался стариком?

      Он, хлебнув с избытком лиха,

      Снова бы не задурил?

      Он сидел бы тихо-тихо

      И махорочку курил?

      Стал похожим бы на зайца

      С переливом в седину?

      Чтоб таким не оказаться,

      Он и сгинул на Дону.

      Я сгрёб стихи свои в беремя,

      Развёл костёр и сжёг дотла.

      Во мне остановилось время,

      Мне очи застелила мгла.

      Во мне остановилось время

      И потеряло стройный счёт –

      Не бьёт лучом колючим в темя,

      Самозабвенно не течёт.

      Я сплю и слышу – рвутся корни

      И, упокоиться спеша,

      Всё яростней, всё непокорней

      На волю просится душа.

      Душа, восставшая из пепла,

      Строку слагает за строкой,

      Пока Россия не ослепла,

      Пока не спет «За упокой».

      «Душа, даруя озаренье,

      Не оставляй меня!» – молю…

      Во мне остановилось время,

      Отныне равное нолю.

      Дрогнул враг и рассыпался пó полю.

      Только свист, только кони протопали!

      Правда наша за нами была!

      Но последняя вражья стрела

      Не в ковыльную землю упала…

      Обожгло, затуманило вдруг.

      Было солнце, и солнца не стало,

      И поводья упали из рук.

      Конь понёс сквозь просторы и время.

      Но к земле повлекло седока –

      И нога зацепилась за стремя,

      Заскользила по травам рука…

      Не нашли его братья родные

      От заветных пределов вдали –

      Это кудри его золотые

      След кровавый навек замели.

      Если на окошко сядет голубь –

      Расскажу ему и покажу:

      Я в работу ухожу, как в прорубь,

      С головой в работу ухожу.

      В ледяную прорубь с головою

      Ухожу я с проблеском зари,

      Чудной круговертью мировою

      Зачарован, что ни говори.

      Всплеск и блеск! И в это же мгновенье

      Озаренье бьёт из-подо льда,

      Бьёт снопом слепящим озаренье

      И кипит крещенская вода!

      Проворкует на прощанье голубь,

      Будто у Вселенной на краю

      Есть большая-пребольшая прорубь…

      У Вселенной будто бы… в раю…

      Посидели – покурили,

      Выпили и повторили.

      Он молчит, и я молчу.

      – Может, песню?

      – Не хочу.

      Я