Моего тот безумства желал, кто смежал

      Этой розы завои, и блёстки, и росы;

      Моего тот безумства желал, кто свивал

      Эти тяжким узлом набежавшие косы.

      Злая старость хотя бы всю радость взяла,

      А душа моя так же пред самым закатом

      Прилетела б со стоном сюда, как пчела,

      Охмелеть, упиваясь таким ароматом.

      И, сознание счастья на сердце храня,

      Стану буйства я жизни живым отголоском.

      Этот мёд благовонный – он мой, для меня,

      Пусть другим он останется топким

      лишь воском!

      Отсталых туч над нами пролетает

      Последняя толпа.

      Прозрачный их отрезок мягко тает

      У лунного серпа.

      Царит весны таинственная сила

      С звездами на челе.

      Ты, нежная! Ты счастье мне сулила

      На суетной земле.

      А счастье где? Не здесь, в среде убогой,

      А вон оно – как дым.

      За ним! за ним! воздушною дорогой –

      И в вечность улетим!

      Кричат перепела, трещат коростели,

      Ночные бабочки взлетели,

      И поздних соловьёв над речкою вдали

      Звучат порывистые трели.

      В напевах вечера тревожною душой

      Ищу былого наслажденья –

      Увы, как прежде, в грудь живительной струёй

      Они не вносят откровенья!

      Но тем мучительней, как близкая беда,

      Меня томит вопрос лукавый:

      Ужели подошли к устам моим года

      С такою горькою отравой?

      Иль век смолкающий в наследство передал

      Свои бесплодные мне муки,

      И в одиночестве мне допивать фиал,

      Из рук переходивший в руки?

      Проходят юноши с улыбкой предо мной,

      И слышу я их шёпот внятный:

      Чего он ищет здесь средь жизни молодой

      С своей тоскою непонятной?

      Спешите, юноши, и верить, и любить,

      Вкушать и труд и наслажденье.

      Придёт моя пора – и скоро, может быть,

      Моё наступит возрожденье.

      Приснится мне опять весенний, светлый сон

      На