Нет, я не изменил. До старости глубокой

      Я тот же преданный, я раб твоей любви,

      И старый яд цепей, отрадный и жестокой,

      Ещё горит в моей крови.

      Хоть память и твердит, что между нас могила,

      Хоть каждый день бреду томительно к другой, –

      Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла,

      Когда ты здесь, передо мной.

      Мелькнёт ли красота иная на мгновенье,

      Мне чудится, вот-вот, тебя я узнаю;

      И нежности былой я слышу дуновенье,

      И, содрогаясь, я пою.

      Недвижные очи, безумные очи,

      Зачем вы средь дня и в часы полуночи

      Так жадно вперяетесь вдаль?

      Ужели вы в том потонули минувшем,

      Давно и мгновенно пред вами мелькнувшем,

      Которого сердцу так жаль?

      Не высмотреть вам, чего нет и что было,

      Что сердце, тоскуя, в себе схоронило

      На самое тёмное дно;

      Не вам допросить у случайности жадной,

      Куда она скрыла рукой беспощадной,

      Что было так щедро дано!

      Как лилея глядится в нагорный ручей,

      Ты стояла над первою песней моей,

      И была ли при этом победа, и чья, –

      У ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?

      Ты душою младенческой всё поняла,

      Что мне высказать тайная сила дала,

      И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,

      Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить.

      Та трава, что вдали на могиле твоей,

      Здесь на сердце, чем старе оно, тем свежей,

      И я знаю, взглянувши на звёзды порой,

      Что взирали на них мы, как боги, с тобой.

      У любви есть слова, те слова не умрут.

      Нас с тобой ожидает особенный суд;

      Он сумеет нас сразу в толпе различить,

      И мы вместе придём, нас нельзя разлучить!

      Я был опять в саду твоём,

      И увела меня аллея

      Туда, где мы весной вдвоём

      Бродили, говорить не смея.

      Как сердце робкое влекло

      Излить надежду, страх и пени, –

      А юный лист тогда назло

      Нам посылал так мало тени.

      Теперь и тень в саду темна

      И трав сильней благоуханье;

      Зато какая тишина,

      Какое томное молчанье!

      Один зарёю соловей,

      Таясь во мраке, робко свищет,

      И под навесами ветвей

      Напрасно взор кого-то ищет.

      Горел напрасно я душой,

      Не озаряя ночи чёрной:

      Я лишь вознёсся пред тобой

      Стезёю шумной и проворной.

      Лечу на