Не помню, в силу каких демографических, социальных и прочих причин, но в 1954 году был особенно чудовищный конкурс в московские институты. По 6–8 человек на одно место в обычном вузе, по 10–12 – в престижном. Вступительные экзамены поэтому были лютые, да к тому же в то время и оценки в школьном аттестате имели значение. Поэтому так и осталось моей голубой мечтой поступить на филологический факультет МГУ (до тех пор, пока он сам ко мне «не пришел». Об этом – ниже). Располагался он в мои времена в самом центре Москвы в прекрасном здании В. Баженова. Здесь читали лекции многие великие ученые своего времени. С трепетом ходил я школьником по его историческим аудиториям. Я не просто побывал в этих аудиториях, я там писал свое сочинение на олимпиаде МГУ по литературе, куда пробился, пройдя конкурсы в районе, в городе, пройдя первые два тура олимпиады. В призеры я, к сожалению, так и не попал и мечту о МГУ похоронил. Забегая вперед, скажу, как же крепко сидят в человеке его сокровенные мечты. Прошли годы, и я убедил дочь поступать на факультет журналистики МГУ. И она поступила!

      Итак, Московский городской педагогический институт. Толпа народу: родители, абитуриенты, их друзья. Таким, как я, поступить весьма и весьма проблематично. Во-первых, конкурс – 8 человек на место. Но даже не это главное. Дело в том, что в этот институт устремилась масса умненьких девушек с золотыми медалями, а их зачисляли без экзаменов, после простого собеседования! (Как оказалось впоследствии, в нашей институтской группе из 22 студентов было 14 медалисток!) Таким образом, для нас, безмедальных, оставались совсем крохи мест.

      Неисповедима судьба твоя на экзаменах. Запомнилось, как один весьма бойкий абитуриент сразил всех нас тем, что заявил, что сочинение он будет писать стихами! Написал на двойку и к дальнейшим экзаменам допущен не был. Я получил за сочинение четверку. Всего же, как я уже писал об этом, надо было сдать шесть экзаменов (!): сочинение и устные – русский язык, литература, история, иностранный язык и зачем-то география (на филфак!). Дошел я, сдав на отлично русский язык, литературу и историю, до английского языка. Здесь-то и таилась моя погибель. Дело в том, что по сути своей я был абсолютным гуманитарием, но всю жизнь мне с большим трудом давались иностранные языки. Где-то я вычитал, что владение ими зависит от развитости музыкального слуха. О полном его отсутствии у меня я узнал уже в 4-м классе школы. На уроке пения (был и такой предмет в советской школе) старый, седой, совсем крохотного роста учитель вызывал по одному к доске учеников, брал свою скрипочку и играл мелодию украинской народной песни «Журавель». Надо было пропеть первый куплет. До сих пор помню его начало:

      Вызвал меня. Я пропел. Обычно учитель делал какие-то замечания, что-то объяснял. В моем же случае он сказал: «Мальчик (фамилии учеников он не