Переходный период. Петроград – Виипури, ноябрь 1921. СОНИЧ МАТИК
Читать онлайн книгу.
тихонько к родителям в спальню, стараясь не будить спящую мать, Оленька прямо в одежде, как маленькая, забралась к ней под перину. С удовольствием уткнулась носом в подушки и заметила, что они пахнут сиреневым мылом.
«Все прекрасно! – подумала она, согревая озябшие даже в чулках ступни и разглядывая неокрашенный деревянный потолок, – Пусть за окном город грозит, пусть шумит и все крушит, нас это не касается! Наш дом – это там, где мы вместе. Мы будем хранить принятый уклад и покой! Спасибо тебе, Господи! Я все поняла! А если так будет в каждой семье, мы спасем Россию! Мы спасем мир!»
Ее захлестнула волна семейной любовной неги как в детстве. Когда, осознавая, что родители рядом и у них все, как обычно, ребенок успокаивается и становится абсолютно счастлив.
Это было последнее невинное счастье Оленьки. В эти дни для нее счастье навсегда изменилось.
Часом позже ее разбудила Софья Алексевна, склонив над ней широкоскулое лицо с паутинками морщинок вокруг улыбающихся глаз. По обыкновению, мать убрала свои волосы под темный платок, по-деревенски, и одела легкую телогрейку поверх домашнего платья, на ногах матери красовались туфельки, привезенные Олиным дядей Ивеном из Франции.
Этот контраст как-то остро воззвал к Олиному вкусу. Сама она очень быстро переняла городскую манеру одеваться, даже дома, и четко обличала деревенских баб, приезжавших устраиваться в прислугу.
– Мама! Надеюсь к вечеру ты переоденешься? У меня будут друзья сегодня…
–Ты на себя-то посмотри, критикёрша! Все платье измятое, пуговицы сикоси-накоси, чулок, вот на-ка! – она вытащила что-то из-под кровати и протянула растрепанной заспанной Оленьке.
Олька встала прямо на кровати, по-детски, поправила спущенный чулок, натянула второй, потерянный во сне, и прыжком соскочила к зеркалу. Вокруг даже задребезжали стеклянные дверцы огромного во всю стену шкафа.
– Тихо, ты! Скачешь, как лошадь! Весу-то в тебе уже больше трех пудов поди?! – отпрянув, вскрикнула мать.
Оля присела на стул и с нежностью приняла мамину заботу об растрепанной своей голове.
Днем дома у Кирисповых быт был привычно спокойным, неторопливым.
Приходил учитель, как всегда часик подремал, пока Оля читала ему пафосные стихи Ломоносова, затем правда он все же рассказал что-то о ломанном ритме и влиянии на современников. Затем, пообещав на завтра урок арифметики, отправился через Матрёнину кухню на выход.
Оля покраснела, но улыбнулась, когда услышала, как грубая кухарка послала проголодавшегося педагога самым нелитературным слогом.
Затем пришёл на обед отец. За столом по обыкновению не общителен, после кофе воспылал вниманием. Сидя у библиотеки, он слушал, почему вечером Оля не вышла к столу, и что твориться у неё на душе, о чем сегодня она будет просить друзей. Кивал, одобрительно поддакивал, потом попросил длинную Олю склониться и поцеловал разумную доченьку в макушку, поблагодарив за яблочко.
Мама в уголке с корзинкой, глядя на родных, умилялась и казалось совсем успокоилась после