За помощь в создании этой книги автор благодарит Илью Рубинчика, участников форума VIF2ne Бориса Седова, Александра Москальца, Eugene.

      Отдельное (и огромное) спасибо за использованные в Приложениях материалы Oban-у. (сайт http://america-xix. org.ru/) и автору книги «Гражданская война в США 1861–1865» Кириллу Малю.

      Глава 1

      1863-й, подвал близ порта, Тим

      Ой, Большой! Большо-ой!

      Чего у Неда не отнять – так это голоса. С виду-то мистер Худючка больше всего похож на оголодавшую вешалку, даже зимой, когда в пять слоев рванья кутается. Зато голосок у него иному гудку фору даст. Вот и сейчас орет он за добрых полквартала, а в нашем зеркале последний кусок стекла дребезжит.

      – Большой!

      Зеркала мне было жалко. Не для того я, считай, через весь город его тащил, чтобы оно через неделю от Недова вопля рассыпалось, – для Молли. Так она разве только в воде могла на свою мордашку взглянуть, вода же в гавани известно какая – дохлую рыбу в ней хорошо видно и дерьмо разнообразное. А тут настоящее зеркало, в литой рамке, и целого стекла в нем почти треть осталась, одним куском, хоть и треснутым.

      – Ну-у, Большо-ой!

      Ближе крики не становились – похоже, Нед откуда-то бежал, а сейчас притормозил рядом с лавкой Чилийца и надсаживает глотку, пока ноги отдыхают.

      – Большой, в самом деле, вышел бы ты к нему, – предложил Чак. – Он же не уймется.

      Нед-то не уймется точно, упрямец он распрозверский. Да и зеркала жалко. Только…

      – Выйти, говоришь? – произнес я. – А вы, значит, меня чинно-благородно ждать будете? Сложив руки на коленях и ни до чего на столе не дотрагиваясь.

      Молли сдавленно хихикнула.

      Столом у нас в подвале работала половинка деревянного ящика, сегодня накрытая ввиду торжественности случая газетой, а на газете стояли три бутылки красного греческого вина и лежала большая сырная голова. Вино, правда, было не очень – а если совсем откровенно, дрянь было вино, – ну да особенных иллюзий насчет него я и не питал. Что за вино можно в подвале у старого Функеля прихватить, знаем хорошо. Греческое, французское… как же, как же – если оно Атлантику и переплывало, то не иначе как в виде чернил.

      А вот сыр был настоящий, мы с Лео его вчера ночью с голландского барка сперли! Здоровенная такая головка, и запах от нее шел просто восхитительный – я, пока нес, чуть на слюни не изошел.

      – Большой, а хочешь, мы тебе твою долю отрежем? – взмахнул ножом Чак. – Прямо сейчас.

      Вот эта идея мне уже понравилась больше.

      – Бо-о-ольшо-ой!!!

      – Давай, режь, – встав, я огляделся в поисках чего-нибудь подходяще-сумочного. – И бутылку одну я заберу!

      – Эй, эй, мы так не договаривались, – возмущенно вскинулся Лео. – Бутылок-то три на четверых.

      – А меня больше, – наклонившись, я подхватил с пола старую парусиновую сумку Рика-сказочника. Дыр в ней хватало, но не настолько здоровых, чтобы в них четверть сырины провалилась. – Если мерить в живых фунтах, мне вообще половина будет причитаться.

      – Зато с нами остается дама, – возразил Чак.

      – Ах, дама…

      Дама. С дамой этой, если на то пошло, сам же Чак вчера из-за трески подрался.

      – Ну, раз дама остается с вами – значит, вы двое, как настоящие джентльмены, с ней вином и поделитесь. Верно я говорю, Молли?

      Молли смотрела на меня как-то… странно. Так, что мне даже вдруг не по себе от ее взгляда стало. На миг, не больше, – но пробрало.

      – Возвращайся скорее, Большой, – тихо сказала она. – Пожалуйста.

      – Можно подумать, – я осторожно – правый рукав уже неделю как держался на последних двух-трех нитках – натянул куртку, – куда деться могу.

      Нед прямо извертелся, глядя, как я, не торопясь, поочередно прикладываясь то к бутылке, то к зажатому в ладони куску сыра, иду ему навстречу.

      – Большой! Ты б еще через сто лет вылез! Ну!

      – На, – протянул я бутылку, – глотку промочи для начала. И объясни толком, чего случилось.

      – Шайка Белоглазого кого-то зажала! – Нед мазнул по рту рукавом и попытался было приложиться к бутылке еще раз, но попытка эта была пресечена мной сразу. – Вдесятером! На углу Корелли и Грин-стрит. Там и Гриф, и Пьер, и Марко-макаронник…

      – А нам-то чего? – удивился я.

      – Так они его в нашу сторону теснят! – выпалил Нед. – Ну, в смысле, наоборот, он в нашу сторону пробивается.

      – Он?