И сегодня стреляют. Владимир Рыбин
Читать онлайн книгу.
– и прямо на правый фланг? – Подошел, осмотрел обоих, подумал и ткнул пальцем в Киреева: – Вы встаньте на левый фланг. А вам, – указал на Матвеича, – выйти из строя.
– Чего это?! – заартачился Матвеич. – Ему встать, а мне дак выйти?!
– Вам будет особое задание.
– Ну, ежели особое… Тогда, конечно…
– Вон там в проулке посидите у забора часок-другой…
– Опять часок-другой?!.
И вспомнил: Бакшеев-то с милиционерами якшается, чего-то там чинит у них. Вот, значит, откуда присказка.
Возле высокого каменного забора было много людей, сидели, а иные и лежали в истоптанной сухой траве. Только подойдя, Матвеич понял: раненые. Ужаснулся: сколь побили! Нешуточное, значит, дело там, за Тракторным, не диверсанты-одиночки нападают, а настоящее немецкое войско подступило. Вновь одолело сомнение: откуда тут взяться войску, если оно там, на Дону? С неба свалилось? Десант с парашютами?..
Любопытства ради присел возле одного раненого, принялся расспрашивать. Ранен этот человек был в руку, качал ее, перевязанную, как куклу, морщился от боли, но рассказывал охотно и быстро, то ли торопился выговориться, то ли хотел, чтобы от него отвязались поскорей.
– У нас один из Латошинки добирался, глядит – немцы. Сидят на танках, колбасу жрут. Говорит: креститься начал, решил, что почудилось. Прибежал на завод, а ему никто не верит, на смех подняли. Только скоро не до смеху стало. Винтовки нам повыдали, и пошли мы в рост, как в кино. Немцы, понятно, не выдержали, побежали…
– Да они нас за моряков приняли, – подал голос другой раненый, лежавший неподалеку. – Черные идут, не пригибаются сдуру-то. А разобрались… много ли от нас осталось?
– Пластинки играют, зар-разы! – добавил третий раненый. – «Последний нонешний денечек» заводят…
Тут снова заныло в небе, и заплясали взрывы то дальше, то ближе, и покатились грохочущим катком по уцелевшим крышам, по черным, выжженным коробкам домов, по вчерашним пепелищам.
– Что делают, гады! – с холодным спокойствием сказал раненый. И вдруг заплакал. Не переменил позы, даже не сморщился, но по лицу его вдруг поползли слезы, промывая белые дорожки на запыленных щеках. Он не попытался даже приподняться. И никто не пошевелился, чтобы спрятаться. То ли некуда – щелей рядом не было видно, – то ли каменный забор все считали достаточным укрытием.
Пока везло: поблизости не разорвалась ни одна бомба. Но пыль и дым от недальних взрывов да пожаров все плотнее набивались в проулок, и уж казалось: не от бомбы помереть, так задохнуться.
Матвеич давно потерял счет времени. Казалось, что товарищ Костин совсем позабыл про него, и он уж подумывал, куда податься, как поутихнет бомбежка, – на север, где за Тракторным шел бой, или на юг, сменять Бакшеева. Понимал, что творится сейчас на Волге. Шестьсот тысяч народу в Сталинграде, баб да детишек, считай, больше половины, до вчерашнего все были тут, никто не помышлял об отъезде. А теперь? Какие тысячи из них теперь там, на переправах?!
Или же бежать обратно домой,